— Лишь бы только ты поняла.
— Постараюсь понять. И потом буду счастлива. Поначалу это трудно.
Ричард обнял меня и нежно поцеловал.
— Анна, ты еще совсем ребенок. Но повзрослеешь... и я буду рядом с тобой. Мне всегда этого хотелось. Я любил тебя еще в Миддлхеме... искал встреч с тобой, ждал твоего восхищения. И всегда хотел совершать непосильное, чтобы ты мною гордилась.
— Я горжусь тобой и люблю тебя. А твоя прошлая связь, в сущности, не играет роли. Мы можем быть вместе. Это главное.
— Я поговорю с братом. Он желает мне счастья и даст согласие на наш брак, тем более что и ты этого хочешь. Невзгоды наши позади. Теперь мы будем счастливы.
— Да, — неторопливо произнесла я.
— У тебя по-прежнему печальный вид. Неужели все еще думаешь о...
— Нет. Я вспомнила о королеве Маргарите. На лице Ричарда отразилось недоумение.
— Она же наш враг! С какой стати вспоминать о ней в такую минуту?
— Потому что я счастлива, а она несчастна. Я на воле, а она в тюрьме. Я провела с ней много времени, узнала ее... в какой-то мере прониклась восхищением. Знаю, что она опрометчива, импульсивна, надменна... но в смелости ей не откажешь, и я никогда не забуду ее горя при вести, что ее сын убит.
— Этот человек хотел стать королем!
— Он имел на это право, Ричард. Он был сыном короля.
— Кое-кто сомневается, что Генрих мог зачать ребенка.
— От слухов никуда не деться.
— Забудь о Маргарите. Ей живется неплохо.
— Как? В одной из темниц Тауэра?
— Не думаю, чтобы Эдуард был к ней слишком суров.
— Мне хотелось бы увидеться с нею.
— Ты это серьезно?
— Показать, что мне она небезразлична. Ей, наверно, очень одиноко. Она питала ко мне симпатию... в некотором смысле. Пожалуй, я могла бы ее немного утешить.— Очень хочешь увидеться с ней?
— Да.
— Думаю, это можно устроить. Поговорю с королем. Полагаю, он удовлетворит такую просьбу.
— Мне бы это принесло какое-то облегчение. Я уверена, Маргарита будет держаться стоически. Видимо, после смерти сына боевой дух у нее угас.
— Посмотрю, что удастся сделать. И вот что, Анна... можешь пообещать, что забудешь все свои сомнения, потому что мы наконец-то нашли друг друга, все препятствия сметены, и теперь мы будем вместе до конца дней?
— Забуду. Я радовалась. Прошлая связь Ричарда не имела значения. Он любил меня больше, чем ту, другую.
Такой счастливой я еще не бывала.
ПЕКАРНЯ НА ЧИПЕ
Яне могла таить этих новостей. И увидев Изабеллу, сразу же выпалила:
— Я выхожу за Ричарда! Он сделал мне предложение, и король дал согласие.
Сестра нежно обняла меня.
— Я всегда это знала. Вы созданы друг для друга. Оба спокойные, серьезные... не то что мы с Георгом. Разве не удивительно, что мы сестры, они братья... и такие разные? Ричард всегда тянулся к тебе, а ты к нему. Своих чувств вы никогда не умели скрывать. Две сестры выходят за двух братьев. Разве могут быть более тесные узы? Значит, скоро отпразднуем бракосочетание.
— Он ждал только моего согласия, и теперь, когда я дала его, никаких задержек не должно быть.
В тот же день явился курьер с вестью, что, если я соберусь, приедет стражник и проводит меня в Тауэр, где мне позволят увидеться с Маргаритой Анжуйской.
Изабелла поразилась.
Я сказала:
— Я говорила Ричарду, что мне жаль королеву и хотелось бы повидаться с ней, вот он и устроил это для меня.
— Стремясь доказать, что сделает для тебя все, что угодно!
Настроение у меня было приподнятым. Я беспечно сказала:
— Похоже, что так.
— Должно быть, он просил самого короля. Никто больше не посмел бы разрешить тебе встречу с подобным врагом.
— Это усталая, одинокая, несчастная женщина.
— Это львица, посаженная в клетку. Она способна на все. Даже удивительно, что тебе разрешили этот визит. Как я уже говорила, это ясно показывает, что готов Ричард сделать для тебя.
Изабелла меня поцеловала. Очень приятно было видеть, что она рада моему счастью.
Встречу с Маргаритой я никогда не забуду.
Она находилась в темной камере, под сильной охраной — гордая, потерпевшая поражение женщина; но каким-то чудом ей удавалось создавать ореол величественности.
— Мне сообщили о предстоящем визите, — сказала она. — Не думала, что это окажешься ты.
Маргарита обрадовалась мне, и я была довольна, что приехала. Она понимала, что получить разрешение было нелегко.
— Я много думала о вас, — сказала я.
— И я вспоминала о тебе. С тобой хорошо обходятся?
— Я живу у сестры.
— А твоя мать?
— Вынуждена оставаться в убежище, в Болье.
— Значит, прощение получила только ты.
— Видимо. Я выхожу замуж за Ричарда Глостера.
— За маленького герцога! Ха! Мой сын был высоким, красивым. Какая тяжелая утрата постигла меня и тебя!
— Я знаю Ричарда с детства. Мы всегда были друзьями. И теперь я очень счастлива.
Маргарита не ответила. Она глядела в пустоту, и я подумала, не напомнил ли ей мой приход о сыне. Но тут же сказала себе, что он всегда будет у нее в мыслях.
— С вами хорошо обращаются? — спросила я.
— Дают почувствовать, что я пленница.
— Хотелось бы вам вернуться во Францию?
Она кивнула.
— Отец очень бы мне обрадовался. Король Франции мой друг. Они могли бы что-то сделать... но имеет ли это теперь значение?
— Конечно, имеет. Выйдя отсюда, вы бы снова стали собой.
— Я лишилась сына. Лишилась всего, что для меня было важно. Мужа моего прикончили.
— Говорят, он умер от меланхолии. Смех ее прозвучал горько, невесело.
— А от чего, скажут, умерла я? От безысходности? Унижения?
— Вы живы, миледи. Такой дух, как ваш, сломить нелегко.
— Откуда у меня взяться желанию жить? Скажи на милость?
— Кто может знать, что нам уготовано в будущем?
— Я лишилась всего. Сижу здесь и думаю: могла бы я что-то изменить? Действовать по-другому?
— Войны ужасны. Они губят людей и государства. Без них было бы лучше.
— За правое дело нужно сражаться. Трагедия — это когда побеждает зло.
