— Большое спасибо. Я никогда не забуду твоей помощи.
Служанка поцеловала мне руку и вышла.
Не знаю, как мне весь день удавалось скрывать волнение.
После полудня мы с Изабеллой, как зачастую, сидели за вышиванием. Выглядела я, наверно, озабоченной, однако в этом не было ничего
необычного.
— Анна, — сказала Изабелла, — думаю, ты начинаешь понимать, что Георг прав.
Я кивнула и опустила взгляд к пяльцам.— В конце концов, он думает только о твоем благе. Я промолчала опять. Меня поражала собственная двуличность, однако я непрерывно твердила себе, что ни словом, ни жестом не должна выдавать своего замысла.
В тот вечер в холле шло шумное веселье, как всегда, если присутствовал герцог Кларенс. Длинные столы были уставлены кувшинами, собрались все пажи и сквайры, которых неизменно приглашали для компании.
На балконе играли менестрели, поварята, слуги и служанки сновали на кухню и обратно.
Герцог сидел за стоящим на возвышении столом посередине, Изабелла справа от него, я слева.
Он был весел, то и дело ласково касался рукой жены. Та довольно улыбалась. У меня сильно билось сердце. Мне очень хотелось поскорее уйти к себе, а оттуда к ждущей карете.
Кларенс был необычно любезен со мной. Видимо, Изабелла сказала ему, что я одумалась, поняла, что нужно повиноваться опекуну и впредь буду послушной.
Я обратила внимание, что мой зять много пьет, но с ним это часто бывало. Он потребовал песню. Менестрели стали петь о любви, и в глазах у него появился сентиментальный блеск.
Потом Кларенс похлопал меня по руке.
— Анна, дорогая сестричка. Я позабочусь, чтобы у тебя все было прекрасно. Твое благо — одна из моих первейших забот. Ты знаешь это, не так ли?
Он подался ко мне, и я ответила:
— Знаю, милорд, что вы думаете о моем будущем.
— Ты сестра моей любимой жены, а все, связанное с ней, дорого моему сердцу. Выпей со мной... за наше счастливое будущее. Вина... доброй мальвазии леди Анне.
Один из слуг наполнил мой кубок.
— За будущее, — сказал Кларенс. — За нашу с тобой дружбу, Анна. Она непоколебима, как утес, и останется такой навсегда. О, да ты не пьешь. Пей до дна. Иначе я сочту, что ты со мной неискренна.
Я заставила себя выпить.
— Ну вот. Теперь мы друзья. Видишь, Изабелла? Мы с Анной понимаем друг друга. Так что, дорогая, больше не волнуйся за нас.
— Она знает, что ты думаешь о ее благе, — сказала моя сестра. — Правда, Анна?
— Знаю, что милорд герцог думает о моем будущем, — двусмысленно ответила я.
— Ну что ж, — сказал Кларенс, — послушаем еще песню. Скажите менестрелям. На сей раз веселую хороводную.
Зазвучала песня, кое-кто принялся танцевать, и, казалось, прошло много времени, прежде чем я смогла уйти к себе в комнату.
Войдя, я сразу же надела плащ и стала ждать. Вскоре послышался негромкий стук в дверь.
— Готовы, миледи? — прошептала служанка. — Ничего не берите с собой. Так велел милорд.
— Готова.
— Тогда пошли.
Я стала спускаться вслед за ней по винтовой лестнице. Шли мы тихо. Я молилась, чтобы навстречу никто не попался.
Нам повезло, во двор мы вышли незамеченными. Быстро пересекли его... проскользнули в ворота... там стоял экипаж.
Служанка распахнула дверцу, и я вошла внутрь.
— С Богом, миледи, — сказала она и побежала обратно. А я поехала в тряской карете прочь из неволи... от герцога Кларенса.
Меня стала охватывать дремота. Веки отяжелели. Я чувствовала себя до того вялой, что даже не задавалась вопросом — почему, хотя, казалось бы, тут мне следовало быть очень настороженной.
Карета остановилась. Кучер спустился и заглянул внутрь.
— Вам удобно, миледи?
— Да. Уже приехали?
— Пока нет. Осталось недалеко.
— Куда мы направляемся?
— Не могу сказать. Жду указаний. Все хорошо. Подремлите немного. Скоро приедем на место... там вас будут ждать.
Я закрыла глаза. И легко погрузилась в сон.
Проснулась я внезапно. И не сразу вспомнила, что со мной. Потом голова прояснилась. Меня везут в карете туда, где мы встретимся с Ричардом.
Я села. Кареты не было. Я находилась в маленькой комнате... на чердаке. Пол был выстелен камышом, я лежала на матраце. Стоял какой-то непривычный запах. Через некоторое время я поняла, что пахнет прогорклым жиром и другими неприятными ингредиентами.
Подняв руку к горлу, я коснулась грубой ткани своего платья. Но ведь на мне были бархатное платье и плащ. Я готовилась к встрече с Ричардом. Должно быть, это сон. Я попыталась стряхнуть его, но он стал походить на кошмар.
Незнакомая комната... незнакомое платье... снизу доносились голоса... крикливые, резкие... и стук лошадиных копыт. Рядом проходила какая-то улица.
— Кто здесь? — крикнула я. — Где я нахожусь?
Какая-то сидевшая в тени женщина встала и подошла.
— Как самочувствие, Нэн?
— Нэн? — переспросила я.
— У тебя опять был приступ.
— Я не Нэн.
— Слушай, — сказала женщина, — хватит. Мы по горло сыты твоими причудами. Кончай, а?
— Не понимаю, о чем вы говорите. Как я оказалась здесь? Меня везли в карете к убежищу.
Женщина расхохоталась.
— Вижу, тебе бы только не мыть сковороды с кастрюлями. И брось важничать. Говори по-простому, как мы все. Надоели нам твои представления... побыла в служанках у какой-то знатной леди и все корчишь из себя такую же. Не верим мы в твои байки, Нэн. Никогда не верили. Ты Нэн и никто больше. А теперь поднимайся, ступай на кухню. Может, успеешь еще получить корку хлеба да глоток эля.
Меня охватил непередаваемый страх. Я спросила:
— Вы знаете, что я леди Анна Невилл?
— Конечно, — ответила женщина. — А я архиепископ Кентерберийский. Ну-ну, вставай.
Я с трудом поднялась на ноги. Обратила внимание, что пол в комнате наклонный.— Скажите, пожалуйста, — спросила я, — что произошло? Я выехала из Уорик-корта в карете. Что случилось? Я, должно быть, сплю.
— Ты только и делаешь, что спишь... а тебе положено мыть сковороды с кастрюлями. На кухне нужно работать, девочка. Ничто не делается само собой.
— Помоги мне, Господи, — взмолилась я. — Не дай сойти с ума.
И получила толчок, от которого отлетела к стене.
— Скажите, пожалуйста, что это означает? — умоляюще обратилась я к женщине. — Кто привез меня сюда? Где моя одежда? И где я нахожусь?
