Он ветром перемахнул открытое пространство от своего схрона к полосе кустарника на берегу, решая, показаться беглецам на глаза сейчас или сделать это позже.
Первый мужчина, на вид лет пятидесяти, сполз в воду, подставляя руки, помогая спуститься женщинам.
Второй, совсем молодой, белобрысый, заросший соломенной щетиной, не стал дожидаться остальных, с шумом сорвался в воду и поплыл на другой берег.
Возившиеся у вертолёта верзилы ничего не заметили, время от времени стуча металлом по металлу, а вот африканец-повар у костра услышал плеск. Он повернулся к катеру, вытянул шею, прислушиваясь к возне на палубе судёнышка, и метнулся к реке, хватая лежащий на груде веток автомат.
Максим, не дожидаясь развязки событий, нырнул в воду и поплыл под водой к катеру, не закрывая глаз. Речная вода была прохладная, но прозрачная, и берег реки был виден из-под воды отчётливо.
Африканец вскочил на палубу катера, подбежал к носу и заорал что-то на своём языке. Максим уловил знакомое слово «ухту» – «застрелю».
Пожилой мужчина, помогавший женщинам спуститься в воду, отпустил беглянку в безрукавке, замахал руками:
– Не стреляйте! Я выхожу!
Женщина в безрукавке начала тонуть.
Африканец поднял автомат, направляя ствол на уже почти пересекших реку молодого парня и Веронику, снова заорал. Потом, видя, что его крик не возымел действия, дал короткую очередь. Три всплеска легли поперёк реки в метре от головы Вероники. Она нырнула. Африканец повёл стволом, ловя голову парня.
И в этот момент вынырнувший у борта Максим выпрыгнул по пояс из воды и рывком за ноги сбросил боевика в реку. Нырнул следом, вынимая нож, нанёс один удар ножом в горло противника, вырвал из его рук автомат (израильский «узи») и всплыл.
К берегу от вертолёта бежали африканцы, готовясь к стрельбе.
Максим оценил их положение, дал очередь по костру, так что в воздух взлетели угли, дымящиеся ветки и струи дыма.
Боевики с ходу сунулись носами в траву.
Пожилой мужчина застыл, изумлённо глядя на спасителя.
– Плывите за ними! – рявкнул на него Максим, ещё одной очередью заставляя преследователей отползать назад, не поднимая головы.
Где-то неподалёку раздались крики и треск: возвращались остальные боевики.
Женщина в безрукавке нащупала ногами дно, однако вслед за тремя товарищами не поплыла. В ответ на жест Максима она только беспомощно развела руками и покачала головой.
Уговаривать её времени не было, боевики выскочили бы на берег и расстреляли плывущих, и Максим крикнул:
– Я вернусь за вами!
Послышалась стрельба: африканцы пришли в себя и вели огонь в направлении реки, вслепую, не видя цели.
Максим прицельно повёл стволом «узи», дал короткую очередь. Послышался вскрик, пуля нашла одного из противников. Тогда он выдал длинную очередь по всему лагерю, по кустам, опустошая магазин автомата, бросил оружие в воду и рванул через реку в темпе пловца на соревнованиях в «короткой воде».
Ему понадобилось всего десять секунд, чтобы пересечь реку и скрыться в густой крепи «тростника» на той стороне. Все чувства майора обострились, благодаря умению создавать искусственное стресс-состояние он видел, слышал и ощущал мир вокруг как живой компьютер, не упуская ни одной мелочи, и двигался намного быстрее, подчиняясь другим уровням психики, не допускающим ошибок в отличие от сознания.
Сзади грянули автоматные очереди: африканцы добежали до берега и начали поливать заросли на другой стороне реки ручьями пуль.
К счастью, сразу за береговым откосом начиналась неглубокая ложбинка, и Максим, определив по смятой траве и проломам в стене кустарника направление движения беглецов, нырнул в эту ложбинку и нагнал троицу в полусотне метров от берега.
– Стойте! – вырос он перед белобрысым парнем, за которым бежал пожилой седовласый бородач. Вероника замыкала отряд беглецов.
Мужчины отпрянули: пожилой – молча, помоложе – с испуганным вскриком.
Остановилась и Вероника: глаза на пол-лица (ни тени страха, только решимость и азарт), красивые резные губы, румянец во всю щёку… лесная фея во плоти, мелькнуло у Максима в голове.
– Я свой! – добавил он негромко, одним ухом прислушиваясь к стихающей за рекой стрельбе. – Вы Вероника?
Взмах длинными ресницами, удивление.
– Да…
– А это?
– Вениамин Витальевич, профессор, – кивнула девушка на пожилого. – И Костя. Мы бежали…
– Я заметил, – усмехнулся Максим. – Надо же, все россияне.
– Нас было четверо, Мария Ивановна отстала…
– К сожалению, её, скорее всего, вернули на катер. Что же остальные ваши спутники? Сколько вас всего?
– Двенадцать человек. – Вероника опечалилась. – Двух убили. Остальные не захотели бежать, побоялись.
– Русские не сдаются?
Она кивнула, начиная оживать.
– Мы ещё вчера хотели… А вы кто?
– Потом, – остановил Максим беглянку, – надо поскорее убираться отсюда. За мной!
Он сориентировался по солнцу, припустил бегом, оглянулся, чтобы убедиться в правильной реакции беглецов (все трое не растерялись, находясь в возбуждённом состоянии), и повернул в сторону своей «базы», надеясь оторваться от преследования.
К его удивлению, погоня явно запаздывала. Стрельба в районе лагеря стихла окончательно, однако боевики не рискнули броситься за сбежавшими пленниками. Это был не их мир, не джунгли, к которым они давно приспособились и знали там каждую змею. Чистый, опрятный, светлый, ухоженный лес пугал их больше, чем мрачный ад родных джунглей, кишащий опасными тварями и заросший не менее опасными растениями.
Бежали больше часа, забирая к югу, с небольшими остановками. Молодой человек по имени Костя выбился из сил раньше остальных, и приходилось ждать, пока он отдышится.
Максим дважды менял направление, чтобы сбить предполагаемую погоню со следа, но она так и не дала о себе знать.
Наконец добрались до кратера в окружении «ив‐берёз» и толстопузых «баобабов».
Майор провёл беглецов к кратеру, и они опешили, увидев на дне воронки разбитую «ракету».
– Что это?! – прошептала Вероника.
– Ха! – хрипло выговорил Костя. – Я так и знал!
– Что ты знал?!
– Это тарелка пришельцев.
Вероника с недоверием посмотрела на него, перевела взгляд на Максима.
– Это… ваша… тарелка?
Он рассмеялся.
– Не моя, и я не пришелец. Давайте спустимся, попьём водички и обменяемся информацией.
– Обалдеть! – выдохнул Костя.
Мужчина, которого Вероника назвала Вениамином Витальевичем, промолчал. По всей видимости, он был неразговорчивым человеком.
