Опытный Редошкин обнаружил несоответствие размеров отсеков, первого и кормового, и предположил, что между ними прячется ещё один закрытый отсек шириной около двух метров. При диаметре центральной части яйцевидного аппарата в шесть метров в этом месте отсек представлял собой огромную консервную банку. Однако найти в него вход не удалось ни со стороны кабины управления, ни со стороны кормы.
– Эх, был бы у нас ВСНД! – раздосадованно почесал в затылке лейтенант.
– Что это такое? – поинтересовался не менее разочарованный Костя.
– Взрывное устройство направленного действия.
– Я подумал – какая-то хитрая отмычка.
– Отмычка здесь не поможет.
– А как вы думаете, каков принцип движения этой ракеты? Дюз у неё нет, какие-то груши висят с трёх сторон, топлива мы не нашли.
– Чего не могу сказать, того не могу. Разбираться в их компе надо, если он есть. Возможно, «яйцо» летало на антигравитации.
Вдали послышался тихий рокот.
Максим, присоединившийся к команде в последний момент, прислушался и через пару мгновений рявкнул:
– Все наружу!
– Зачем? – не понял Костя.
– Без вопросов! В темпе!
Выскочили из ракеты.
– Они? – оглянулся на Максима Редошкин, шаря по небу глазами.
– Больше некому.
– Экип?
– Полминуты на ПБ!
– Есть! – Лейтенант метнулся к своему «Хамелеону».
Аббревиатура ПБ означала «подготовка к бою».
Оба переоделись меньше чем за минуту. Столпившиеся у кострища члены экспедиции молча смотрели на них, с опаской поглядывая на посветлевшее небо.
– Наверх! – приказал Максим. – Костя, Вениамин Витальевич, берите сумки. Рысью к соседнему болоту! Прячьтесь под защиту «мангров» и ждите моих распоряжений.
– Может, лучше в ракете отсидеться? – заикнулся Костя.
– Шарахнут из НУРа – костей не соберёте! Ракета не спасёт, станет общей могилой. Вперёд!
Мужчины схватили объёмистые «сумки», бросились взбираться на склон кратера к зелёно-жёлтой кромке «тростника» на валу.
– А я? – жалобно проговорила Вероника.
– За ними!
Девушка опрометью кинулась догонять спутников.
– Ты слева, я справа! – сказал Максим. – Огонь не открывать до тех пор, пока не станет понятен замысел противника. Берёшь африканцев с пулемётом, я возьму пилотов!
Редошкин показал кольцо из пальцев.
Оба рванули от ракеты как при старте на стометровку, обходя с двух сторон группу поднимавшихся бывших пленников.
Вертолёт, судя по усилившемуся рокоту, приблизился и находился уже в полукилометре от «базы» Максима. Но из-за раскидистых крон «секвой», «фикусов» и «баньянов» увидеть его было невозможно.
В воздухе бахнуло! Через секунду до слушателей донёсся глухой звук разрыва.
Максим, выглядывающий из зарослей «тростника», определил, что стреляли из комплекса НУР, а взорвалась ракета уже на земле. Интересно, подумал он, по ком стреляют «борцы за свободу»? Неужели решили с утра поохотиться на «косуль»?
Бахнуло ещё раз. С отставанием в полсекунды прилетел звук второго разрыва. Затем третьего и четвёртого.
Нет, это не охота на зверя! Для убийства косули хватило бы и одной НУР. Это охота, но на человека! Неужели по лесу действительно бегает ещё кто-то из группы?!
Вертолёт показался в окне между кронами «лиственниц» на высоте около ста пятидесяти метров. Это был всё тот же американский ОН‐58 «Киова» фирмы «Белл», способный взять на борт до шести вооружённых десантников. Управляли им двое пилотов, второй из которых был ещё и стрелком. Именно он вёл огонь по какой-то перемещавшейся цели, используя НУР.
Похолодело в груди: уберечься от одной ракеты ещё было можно, прячась за стволами деревьев, но от очереди из ракет укрыться было нереально, даже если боец был упакован в броник высшего класса.
Вертолёт пыхнул дымком ракеты, упавшей куда-то совсем рядом, метрах в двухста.
В стене «тростника» мелькнуло рыжее пятно, высунулась голова Кости.
– Стреляй! – азартно крикнул он.
Максим не успел ответить. Позади ботаника сгустилась тень, и удар кулаком в ухо отбросил Костю в заросли кустарника. Сквозь гул винтов «Киовы» послышался разъярённый голос лейтенанта:
– Лежать! Убью!
Вертолёт сместился правее, ещё ближе подлетая к кратеру с аппаратом на дне.
– Дом!
Редошкин услышал, через две секунды оказался рядом.
– Бьют по кому-то из наших!
– И я так думаю. Выходим под «вертушку» с двух сторон, ты на броске привлекаешь их внимание, а я попытаюсь снять пилота.
– Понял!
– Зигзагами, по команде! На пару секунд снимешь маскер, чтоб заметили, но не форси!
– Не дурак.
– Погнали!
Пояс открытого пространства между цепью «баобабов» и лесом рванул навстречу бегущим «призракам».
Вертолёт появился над «баобабами», завис, лопоча лопастями, и выстрелил по кратеру! Раз, другой!
Дважды грохнуло так, что заломило в ушах будто от взрыва целого склада боеприпасов! Кустарник, стену «тростника» и кроны деревьев пробили навылет дымящиеся осколки атакованной инопланетной ракеты.
Максим торпедой воткнулся в ближайший «баобаб», сообразив, что лучшего упора для винтовки не найдёт. Припал к пузатому прохладному боку растения, устроил ствол «шёпота смерти» на торчащей буквой V ветке.
Редошкин дал очередь из своего М4 по вертолёту, и там наконец его заметили. Винтокрылая машина хищно развернулась к нему открытой дверью десантного отсека, в проёме которой торчал ствол пулемёта.
– Уходи! – крикнул Максим.
Лейтенант его не услышал в гуле винтов, но он был опытным бойцом и знал меру риска. Включив систему пиксельной маскировки «Хамелеона», превращавшей человека в бесформенное скопление пятен под цвет пейзажа, он бросился под защиту ближайшего «баньяна».
Ударил пулемёт, пули плетью прошлись по траве, подбираясь к бегуну, метавшемуся то влево, то вправо.
Максим отыскал прицелом блеснувшую на солнце кабину вертолёта. Взмолился в душе: повернись ещё на полметра!
Голову пронзил странный эфемерный световой луч. Ему показалось, что кто-то огромный, как планета, задал ему непонятный вопрос.
И в этот момент раздался низкий подземный рык, напоминавший гул обрушившегося на землю оползня. Задрожала земля, затряслись, раскачиваясь, гигантские деревья!
Пулемёт захлебнулся, так как вертолёт закачался в воздухе с боку на бок словно шлюпка на волне.
