От жуткой опухоли чёрного леса до лагеря боевиков в излучине реки они долетели всего минут за двадцать.
Максим завис над катером на высоте одного километра, на всякий случай взялся за винтовку, помня об отпущенном на волю африканце, но жизнь в лагере выглядела мирной, и он расслабился.
– Садимся.
– А бандиты? – спросила Вероника, жадно разглядывая пейзаж под аэробайком.
– Ушли в мир иной, – пошутил он.
– В какой?! – не поняла девушка.
– Наверно, их уже похоронили.
– Всех?!
– Всех. – Он подумал. – Одного я отпустил. По-моему, он так и не понял, что попал в другую Вселенную.
– А он не нападёт?
– Если не совсем идиот – не нападёт, резона нет, да и огнестрельного оружия у него тоже нет.
– А пулемёты на катере?
– Их с собой не унесёшь. Даже если вожак повстанцев решится захватить лагерь, твои коллеги просто могут убежать и переселиться в другое место. Ни пулемёт, ни тем более пушку он таскать с собой не сможет. Кстати, у нас тоже кончается боезапас. У Жоры остался к карабину всего один магазин, да у меня к моей «шепотушке» два. Плюс две обоймы для пистолета. Вот и всё. Ножи не в счёт. Так что если этот чёрный терминатор не дурак – не нападёт. Но, естественно, мы будем настороже.
Аэробайк опустился на поляну, где уже кипела работа.
Бывшие пленники воспрянули духом и с энтузиазмом сооружали себе новые шалаши в количестве четырёх, используя ветки и тростник с прежних навесов и волоча свежесрубленные.
Руководили строителями белобрысый бельгиец и черноволосый бородач, не то немец, не то швед. Сами они в процессе не участвовали, расположившись на палубе катера. Очевидно, решили, что лучше занять кубрик матросов, предварительно очистив его от следов пребывания экипажа, да и присутствие серьёзных «стволов» придавало обоим уверенности в собственной безопасности.
К аппарату кинулась седая женщина:
– Вероника!
– Мария Ивановна! – соскочила с аэробайка девушка.
Женщины обнялись.
Максим тоже слез, критически разглядывая творения возившихся с ветками членов экспедиции ЮНЕСКО, но давать советы не стал. Кое-кто обратил внимание на прибытие «русского спецназа», однако подойти не решился.
Зато к аппарату вальяжно подошла пара руководящих персон. Они недавно купались, волосы у обоих были влажные, куртки расстёгнуты, и под ними были видны рубашки песочного цвета с мокрыми разводами.
– Как дела? – спросил Максим корректно.
– Нормально, мы похоронили убитых, – сказал бельгиец.
– Где?
Мужчины переглянулись.
– Тут недалеко, за кустами.
Он невольно качнул головой.
– Интересные вы люди, господа археологи, теперь будете жить на кладбище. Лень было отнести их подальше? Впрочем, это ваше решение, снимаю шляпу. Вверх не смотрели?
Учёные снова переглянулись, с недоумением перевели взгляды на пилота.
– Вверх? Зачем? Что вы имеете в виду?
– Значит, не смотрели. Не хочу вас волновать, но у нас появился шанс связаться с начальством.
– С каким начальством? – вытаращил глаза бородач.
– С нашим начальством на Земле. Вы катер обследовали?
– Да, на всякий случай…
– Бинокля не находили?
– Нашли, – признался бельгиец, – в каюте капитана. Она крохотная, на одного человека, но там такие запахи, что…
– Понятно, можете не продолжать, я не собираюсь занимать каюту капитана. Будьте добры, принесите бинокль.
– Зачем он вам?
Максим усмехнулся.
– Не задавайте лишних вопросов, сэр. Я же не спрашиваю вас, почему вы отдыхаете, когда другие трудятся, сооружают шалаши.
– Йоханнес, принеси.
Бородач с неохотой потрусил к катеру и вернулся через минуту с биноклем. Это был морской цейс с великолепной оптикой, не новый, весь поцарапанный, но вполне пригодный к использованию, способный разглядеть пчелу на расстоянии до трёх километров.
– Годится, – сказал Максим. – Продолжайте заниматься своими делами. За грибами ходили?
Новый перегляд мужчин. Создавалось впечатление, что мыслят они одинаково и понимают друг друга, как прожившие вместе много лет муж и жена.
– Не ходили, – сказал белобрысый. – На катере есть консервы…
– Консервы скоро кончатся, но опять-таки это дело ваше. Не буду отвлекать.
Руководители отряда отошли в некоторой растерянности. На слова майора о шансе связи с Землёй они не обратили особого внимания, посчитав их шуткой.
Максим поднял бинокль и несколько минут обшаривал небосвод в надежде заметить крестик дрона. Однако приближалась ночь, небо потемнело, да и облака всё плотнее сбивались в дождевые тучи, и на их фоне разглядеть ничего не удалось.
Максим подозвал Веронику.
Подошли обе женщины.
– Оставляю тебя здесь, – сказал он. – Слетаю за нашими и вернусь. Придётся временно переселиться сюда, пока с нами не свяжутся товарищи.
По взгляду Марии Ивановны он понял, что Вероника успела рассказать коллеге о встрече с беспилотником, и утвердительно кивнул.
– Возможно, скоро ваши мытарства закончатся.
– Неужели мы… вернёмся домой?! – прошептала она.
– Надеюсь. – Максим протянул бинокль Веронике. – Поглядывай на небо. Я вернусь не позднее чем через десять минут, здесь недалеко. Пойдёт дождь – укроетесь в шалаше или на катере.
– Там профессор Баадер, – робко проговорила Мария Ивановна.
– Потеснится, а если не соизволит, напомните ему смысл слова «джентльмен».
– Мы лучше в шалаше…
– Как хотите. Ждите и поглядывайте по сторонам.
– Есть, командир! – браво кинула руку к виску Вероника.
Он улыбнулся, и аэробайк свечой вонзился в небо.
Спутники дисциплинированно ждали его у мешков с поклажей, где они были сгружены ещё утром. По всей видимости, Костя получил от Редошкина «наряд вне очереди» или серьёзное внушение, потому что держался особняком и неприязненно посматривал на лейтенанта.
Выяснять, в чём дело, Максим не стал. Выслушал доклад Редошкина о похоронах: Хасика, капитана Керзоева, похоронили отдельно, установив на могилке косой крест из срезанных «берёзовых» ветвей, – быстро рассказал мужчинам историю похода на север, о находке чёрного леса и об атаке шмелей, чем озадачил Редошкина с Вениамином Витальевичем и заставил ботаника забыть о своих разочарованиях.
– Шмели?! – воскликнул он. – Размером с воробья?! Потряс! Я уж думал, что тут, кроме бабочек, насекомых нет.
