• преданные делу;
• чуткие.
Как защитники застревают на месте?
Голову в песок
Они удовлетворены настоящим моментом, хотя многие назвали бы это безалаберностью – не принимать во внимание импульсы, которые заставляют подумать над изменениями. Все Защитники в нашем опросе сказали, что не любят «жить на пределе». Они хотят, чтобы их работа и жизнь были предсказуемыми. Из-за этого поглощающего желания они часто живут в выдуманном мире – шокирующих 95 % Защитников верят, что организации, на которые они работают в настоящее время, будут существовать и через десять лет. При таком мышлении они не только не предрасположены к риску, но и отрицают риск – как страусы засовывают головы в песок. Именно из-за этого у Защитников возникают проблемы в работе и карьере в XXI веке.
Чувство стабильности и безопасности их работы не означает, что некоторые Защитники не обеспокоены. Они знают, что государственная работа – классическое занятие Защитника – больше не является безопасной: между 2010 и 2012 годами рабочие места на уровне штатов и на местах были сокращены на 450 тыс., а количество местных учителей и представителей других школьных профессий – на 226 тыс. Защитники волнуются, что им уменьшат часы работы, их должностные обязанности станут более напряженными и, если их уволят, им будет очень сложно найти работу.
Но это беспокойство не вырастает до уровня мотивации к профилактическим действиям или подготовке плана Б – они полжизни работали на эти компании, так зачем же что-то менять? Если стереотипный ответ Первооткрывателя на новое предложение будет «Просто сделай это», Мыслителя – «Нуу… может быть», то ответ Защитника: «Просто скажи «нет».
Слишком узкий фокус может ослепить Мыслителя, и он не увидит возможность, глубокая нелюбовь Защитника к неопределенности и новизне является психологически заложенным феноменом, который может покинуть любого из нас, но вот стойкие к изменениям Защитники особенно беззащитны и уязвимы в наши дни перед непостоянным миром.
Неуверенность – неудобная позиция. А определенность – абсурдная.
Вольтер
Человек, которого я назову Питер, – хороший пример того, как бездействие в работе может быть настолько же вредным для карьеры, как и совершение рискованного поступка. Пассивность в современном мире набирающих обороты изменений на самом деле может быть самым большим и самым распространенным риском из всех, риском, который кажется противоположностью настоящему риску.
Самодовольство
Питер представляет собой определенный вид невидимых работников-Защитников, присутствующих в любой компании: он достаточно хорошо справляется со своей должностью, чтобы продолжать заниматься работой в обычном режиме, но не достаточно выдающийся, чтобы его повысили, у него нет репутации незаменимого работника, которая могла бы защитить его от увольнения во время перепланировок или сокращения штата. Быть достаточно хорошим – больше не безопасная ставка, какой она была в ХХ веке.
Питер десять лет проработал в журнале в отделе искусства до 2013 года, когда пришел новый начальник с целью обновить издание, и Питер быстро был уволен. Ему тогда только перевалило за 30, у него уже были ребенок и жена, которая занималась фрилансом. Питер не имел ни малейшего понятия, как найти новую работу. И когда я разговаривала с ним через два месяца после его увольнения, он не был готов даже рассматривать любую работу, которая не была бы идентична прежней.
Проработав в одном отделе одного подразделения одной компании так много лет, Питер не желал рисковать даже немного – вот что в итоге его подвело. За десятилетие, проведенное в своем журнале, он познакомился с другими людьми, работавшими в его отделении, даже завел подобие приятельских отношений с фрилансерами, но, кроме этого, он едва ли знал остальную команду редакторов в журнале, не говоря уже о людях, которые работали в других журналах этой огромной компании. Он не развил никаких отношений с более широким сообществом арт-директоров и издателей, не вступил ни в одну отраслевую организацию и никогда даже не обедал ни с одним человеком, с которым или на которого он мог бы работать в будущем. Вероятно, это казалось ему безопасным. Компания была частной и прибыльной. Несмотря на то что издательская индустрия уменьшилась и компании стали объединяться, он пережил бы миллиард сокращений – ведь он думал, что на его уровне среднего менеджера, учитывая время, проведенное в компании, у него был иммунитет против увольнения. Но за исключением профессоров колледжей не существует надежного рабочего места в профессиональном мире Америки XXI века.
Питер не единственный, кто видел, как бизнес, в котором он вырос, и работа, с которой предполагал уйти на пенсию, изменились до неузнаваемости практически в одночасье. Однако ему не удалось увидеть ни угрозу для себя в этой трансформации, ни стимул для размышлений над планом в случае непредвиденных ситуаций и изменения курса. Только посмотрите, как все трансформировалось за последние 15 лет. Переворот в музыкальной индустрии из-за инноваций, таких как Napster, iPod, iTunes, Pandora и Spotify, влияние кабельного телевидения, Интернета, DVR и Netflix на все секторы медиасферы. Посмотрите, насколько Amazon и его электронные публикации Kindle изменили картину в сфере издательского дела. Немыслимые для компаний ранее банкротства, поглощения и уменьшение рынка в авиакомпаниях и автопроме, изменения в среднем бизнесе, от туристических компаний до брокерских агентств в сфере недвижимости. Целые сектора экономики были экономически подорваны технологиями, из-за чего миллионы людей из уверенных в себе и самодовольных в начале этого века превратились в удивленных и запутавшихся, не понимающих, как на все реагировать теперь.
[23]
Ты никогда не пересечешь океан, пока не наберешься смелости потерять из виду берег.
Уильям Фолкнер
Когда женщину 50 лет, исполнительного директора крупной компании, уволили после успешной 25-летней карьеры в медиаиндустрии, она рассказала мне: «Я была хорошей девочкой всю свою жизнь, всегда выполняла дополнительные задания и ожидала, прямо скажем, немного не того. Я была шокирована». Она призналась, что решила «игнорировать» сигналы, которые получала от менеджмента, и ей не удалось должным образом «активно управлять своей жизнью во время перехода в цифровой век». Как она говорит, «действие только в своей зоне комфорта казалось мне безопасным и предпочтительным, вместо того чтобы думать о новом, неизвестном или неизведанном направлении».
Но эта неопределенность – не единственный результат новых технологий: работа в частном секторе, традиционных корпорациях, юридических фирмах – везде, где Защитники чувствуют себя наиболее комфортно, больше не является вариантом с низким риском, которым она казалась еще десятилетие назад. При отсутствии определенности, как следующее новое устройство, или новая бизнес-модель, или слияние, или конкурент, или регулятивные изменения, или экономический спад изменят фундаментальные основы бизнеса, основной вопрос больше не состоит в том, «что, по крайней мере, я могу сделать, чтобы остаться на этой работе?» Все мы, и особенно Защитники, должны думать в понятиях не просто конкретной работы, а карьеры, и понимать, что изменения стали неизбежны и что все сферы меняются гораздо быстрее – уменьшаются жизненные циклы продуктов, ускоряется расписание, возрастает глобальная конкуренция, да и инновационные бомбы заложены просто повсюду.
