Я медленно отошла от старика, пятясь назад, а тот, увидев маневр, шагнул за мной, пытаясь вновь ухватить за руку.
– Ты не понимаешь, нельзя тебя отдавать им. Нельзя.
Он с силой сжал мое запястье, так что я непроизвольно вскрикнула, в то же мгновение дверь оранжереи скрипнула. Я увидела охранника, который напряженно оглядывался по сторонам, выискивая меня взглядом.
– Я уже ухожу! – нарочно громко вскрикнула я и тут же облегченно вздохнула, когда воин увидел меня.
Нилс разочарованно сник, а я воспользовалась моментом и пошла к дверям, проклиная в душе тот момент, когда решила в первый раз переступить порог зимнего сада. Старый Нилс точно был не в себе и, самое страшное, знал мой секрет, а это значит, что сейчас моя судьба была в руках сумасшедшего.
Стражник неотступно следовал за мной и остановился, только когда я дошла до своих покоев.
– Я буду рядом, – сказал он, отходя к колченогому табурету, стоявшему в углу коридора.
Я устало кивнула и скользнула за дверь. Даже не зажигая свечей, прошла к кровати и, присев на край, застыла, обхватив себя руками. В полумраке большой комнаты проглядывались очертания дорогой массивной мебели, в окружении которой я ощущала себя таким же предметом интерьера. Одинокой и никому не нужной, не считая Кордана, конечно. Да и то его интерес был продиктован зовом крови, дерзко вмешавшимся в наши жизни.
Я тяжело вздохнула и посмотрела на запертую дверь. В глубине души я каждый вечер ждала, что она распахнется и гордый элур войдет сюда, заключит меня в объятия. Мне не хватало нашего общения. Да, я прекрасно знала, что это магия истинной пары влечет меня к нему, заставляя сердце биться чаще в его присутствии, а долгими холодными ночами желать, чтобы он оказался рядом и согрел меня жаркими поцелуями. Но кроме физического влечения, я чувствовала еще и некую привязанность, которая появилась после поездки в Дарстронг.
Нехотя встала. Нужно еще снять платье, умыться и приготовиться ко сну. В прошлые вечера я зажигала несколько свечей, если не хватало света от камина, и занималась рукоделием. Мы часто с Валэри вышивали сорочки отца, сестра украшала ворот, а я манжеты на широких рукавах, но сейчас мне не для кого было стараться. Я подошла к окну, решив пустить в комнату природный свет. Пальцы вонзились в расписную ткань парчовых портьер, резко распахивая их. Луна была сегодня на редкость яркая и просто огромная, словно решила спуститься пониже и, наклонившись над нашим миром, рассмотреть его поближе. Неожиданно мое внимание привлекла странная фигура во дворе. Будто женщина в легкой одежде шла босиком по снегу. Сквозь прозрачную вуаль, служившую ей юбкой, видны были длинные стройные ноги, а белокурые волосы струились вдоль спины до самых бедер.
Я подивилась, уж не мерещится ли мне, может, служанки решили пошалить, или одна из них проиграла спор и теперь решила почти нагишом пройтись по улице. Пожав плечами, наклонилась, чтобы привязать тяжелую штору к крюку, обвела вокруг него шнурок с пушистой кисточкой и выпрямилась. В ту же минуту я испуганно вздрогнула и отскочила от окна. Сквозь стекло на меня смотрела та самая девушка, которая еще несколько мгновений назад разгуливала внизу. Ее чуть раскосые бледно-голубые глаза пристально смотрели на меня, бледные, почти белые пальцы прикоснулись к оконной раме. Раздался треск, стекло стало покрываться льдом и ударило миллионом осколков, которые сверкающими искрами осели на полу. Я вскрикнула и накрыла голову руками. В коридоре тотчас послышались шаги и взволнованный голос охранника:
– Леди Лорейн!
Дверь содрогнулась, будто ее пытались открыть, навалившись грузным телом, но толстые дубовые доски не поддались. Замочная скважина на глазах стала белеть, обрастая снежным наростом, не позволяя стражнику проникнуть внутрь.
Округлив глаза от ужаса, я смотрела на странную деву, которая влетела, будто птица, в мою комнату. Ее изящные ступни касались паркета, отчего в том месте коричневые доски покрывались изморозью.
– Кто ты? – прошептала я.
Ночная гостья протянула руку, и я отвернулась, ощущая холодное дуновение на моей щеке.
Дева улыбнулась, склонив голову набок:
– Айя-алар.
Певучий сладкий голос откликнулся на моем теле мурашками, я невольно подалась вперед.
– Леди, откройте немедленно! – Стражник не оставлял попыток сломать преграду, не позволяющую ему добраться до меня.
Я бросила быстрый взгляд на сотрясающуюся под сильными ударами дверь.
– Сай-йя, – вновь заговорила холодная дева.
– Что тебе нужно? – испуганно пролепетала я.
– Сердце, – произнесла она, взяв мою ладонь в свою руку, поднесла ее к моей груди и прижала. – Твое сердце пылает, разве ты не чувствуешь этого?
Как завороженная, я глядела на это прекрасное существо, явившееся в мою комнату. Животный страх, накрывший меня безумным ужасом, отступил, я ощутила, как в комнате становится светлее. Мои волосы вновь засияли, как несколько дней назад, на этот раз гораздо ярче, буквально ослепляя, заполняя светом все пространство.
Раздался грохот, дверь слетела с петель. А вместе с ней в покои ворвался стражник. Я вздрогнула, поняв, что нахожусь одна в комнате, не считая моего незадачливого охранника.
– Окно разбилось, – воскликнул мужчина, недовольно оглядывая меня. – Что же вы, леди, дверь-то не открыли мне? Я ломился, а вы стояли и смотрели. Как же так?
* * *
Нилс спешил. Он понимал, что сильно рискует, обратившись за помощью к высокопоставленному лицу, но сам был не в состоянии защитить свое сокровище. Садовник судорожно сжимал пачку бумаги, бережно прижимая к своей груди. Давно надо было отдать листы переплетчику, чтобы сделал книгу. Столько ценной информации, годы жизни. Множество описаний растений, рисунки цветов, ценные знания, которые после его смерти мало кого заинтересуют.
Нилс давно уже жил в своем собственном мире, ему хватало четырех стен оранжереи, построенной по приказу покойного короля, и выходить на улицу, чтобы увидеть застывшую в вечной зиме Элларию, не было никакого желания. Нилс берег и лелеял каждый новый росток, радовался, как ребенок, весеннему цветению и убивался от горя, когда очередное растение чернело и гибло.
Проклятие, павшее на страну, стало его личной трагедией. Он оплакивал каждое погибшее дерево в некогда великолепном саду, замерзшие цветы, засохшие кустарники. Если бы Нилсу предложили выбрать жизни всех жителей в обмен на его погибший сад, он, не задумываясь, выбрал бы второе. Смерть за смерть. Кровь детей Аманэля, в обмен – смерть элларийцев. Равносильная сделка. Но почему пострадали его цветы, этого он понять был не в состоянии.
– Стой! – Старик задумался и чуть было не оказался сшибленным с ног грозным стражником. Высокий воин угрожающе сдвинул брови, не позволяя идти дальше.
– Мне надо… позвольте, – заикаясь и испуганно дергаясь, пролепетал он. Часть листов выпала из дрожащих рук и веером разлетелась по каменному полу. Нилс упал на колени, принявшись лихорадочно собирать рисунки, испуганно дергаясь.
