Наемники загоготали и повалили Валэри на пол, выкручивая ей руки, прижимая хрупкое тело к отполированному до блеска паркету.
– Чего ты хочешь? – крикнула я в лицо Хантеру.
– Послушания, – отозвался он. – Хочу сломить волю, чтобы ты больше не вздумала мне перечить и совершать проступки, подобные сегодняшнему. Надеюсь, ты усвоишь этот урок.
– Отпусти Валэри, – взмолилась я.
– Хочу, чтобы ты смотрела и осознавала, ведь в том, что происходит с ней, виновата ты!
Я кинулась вперед, но была остановлена, Хантер ловко поймал меня и прижал к себе, лишая возможности двигаться.
– Убери от нее руки! – Я извивалась, пытаясь вырваться, но тот лишь крепче сжимал железное кольцо объятий.
Сайлас с силой дернул сестру, так что она ударилась затылком и застонала от боли, а другой наемник в это время с горящими похотью глазами задирал тяжелую юбку и раздвигал ноги, так что на белой коже оставались бурые отпечатки пальцев. Он с силой сжимал бедра, а Сайлас с диким хохотом стискивал тонкие запястья сестры, удерживая ее.
– Нет, ты будешь смотреть! – прорычал Хантер, его ладонь обвила подбородок и с силой повернула в сторону жуткого зрелища.
– Я сделаю все, что вы захотите, – прошептала я.
– Даже не сомневаюсь, – кивнул регент, зловещая улыбка коснулась тонких губ. – А если посмеешь ослушаться, то в следующий раз эта милая леди лишится не только своей чести, но, к примеру, правой руки. Хотя нет, я все же милосердный король, это будет левая.
Я чувствовала, как грудь разрывает от боли, словно на нее насыпали раскаленных углей. Сердце жгло так, что в глазах потемнело. На мгновение я оглохла и ослепла, а затем случилось нечто невероятное. Все разом стихло, страх и боль ушли, осталась лишь ярость и холод, заполняющий душу. Огонь, пылающий в камине, потух, а решетка с острыми зубьями покрылась изморозью.
Дверь в коридор отворилась, впуская стражника с факелом. Пламя осветило побледневшее лицо Хантера.
– Лорейн, что за фокусы? – вкрадчиво спросил он, отпуская меня. – Это ты шалишь? Девочка моя, почему я не знал, что ты так можешь.
Может, потому, что я сама об этом не знала? Я совершенно равнодушно окинула его ледяным взглядом. В этот момент мне было наплевать на то, что происходит в комнате, меня не волновала судьба сестры, не интересовал Хантер, погубивший мужчину, который был мне дорог. Я отошла к окну и распахнула его, наслаждаясь зимним воздухом, жадно ловя губами ветер, впитывая кожей ледяные иглы холода, остужающие разгоряченное тело.
– Лорейн, – тихий стон вернул меня к действительности, я вздрогнула и обернулась.
– Ну ладно, поиграли и хватит, – наконец выдавил из себя Хантер.
– Мы еще даже не начали, – нахмурился оборотень и глуповато хихикнул.
– Ты не слышал, что сказал господин, – прошипел Сайлас, который явно был умнее своего напарника. – Уходим.
Оборотни покинули покои, а я подошла к сестре и, опустившись на колени рядом с ней, прижала ее к себе, окончательно сбрасывая странное наваждение. Она всхлипывала на моей груди и пыталась прикрыться обрывками платья, а я молча гладила ее по волосам. Слова утешения застряли в горле, я не могла сейчас говорить, лишь с ненавистью смотрела на Хантера.
– Будем считать, что мы квиты, – проговорил он. – Но больше не шути со мной, Лорейн.
Он вышел из комнаты, а я с мрачным удовлетворением отметила про себя, что элур был напуган.
– Что это было? – захлебываясь слезами, спросила сестра. – Зачем? Почему они так… со мной.
– Больше этого не повторится, – успокоила я сестру, хотя сама не верила своим словам, я уже ни в чем не была уверена.
– Мой муж убьет советника, – мстительно пробормотала сестра, крепче прижимаясь ко мне. В этот момент она напомнила мне испуганную маленькую девочку, которая решила примерить платье своей матери и, запутавшись в длинной юбке, упала и порвала оборку. А я, утирая слезы с хорошенького личика, дала обещание, что возьму вину на себя. Пришлось месяц сидеть без сладкого и прогулок, а Валэри поздними вечерами приходила ко мне и приносила завернутые в тряпицу пряники и пироги с творогом.
– Ты знала, что мать отправила меня в постель к советнику? – Я отстранилась от сестры.
– Почему ты так груба со мной? – Большие глаза Валэри смотрели с грустью, а тонкие пальчики цеплялись за мою руку.
– Ты не заступилась, позволила увезти меня во дворец. – Горячая слезинка скатилась по щеке, причиняя боль.
– У тебя такие холодные ладони. – Сестра взяла мои руки в свои и подула, пытаясь согреть дыханием. – Да, я узнала об этом, но только после твоего отъезда. Мама сказала, что король решил устроить твой брак, а я обиделась, что ты не пришла мне рассказать об этом и зазналась. Поэтому и не вышла проводить. Уже позже слуги рассказали мне, что тебе пришлось подняться в спальню его светлости, и я догадалась обо всем. Муж заявил, что ничем не может тебе помочь, хотя я просила его, умоляла. Но что его слово значит против желания короля?
– И ты спокойно приняла это, – укоризненно покачала я головой. Я обвиняла ее, хотела увидеть виноватый взгляд, заставить сожалеть о своем поступке. Но вместо этого увидела лишь печаль и отчаянье.
– Я чуть не развелась с мужем из-за тебя, – зарыдала Валэри. – Но он сказал, что скорей лишится жены, чем расположения короля. Прости, Лорейн, прости.
– Ты ни в чем не виновата, – проговорила я, злясь на себя за некрасивую сцену, которую устроила сестре. Что это на меня нашло? Мое сердце будто очерствело. – Все хорошо. Все будет хорошо.
* * *
Кордан задумчиво провел ладонью по окровавленной повязке, стягивающей грудь. Самая большая рана не желала рубцеваться, все остальные лекарь старательно зашил, а эту почему-то решил оставить открытой. Ее ежедневно промывали целебной настойкой и меняли бинты, но алая жидкость периодически выступала сквозь несколько рядов тонкого хлопка. Постоянная потеря крови делала короля еще слабее, а ему сейчас нужно как можно быстрее восстановить силы. К тому же из-за открытого увечья элур не мог обернуться в своего зверя. Горячее сердце ягуара восстановило бы потерянные силы, регенерируя тело, насыщая энергией, тогда выздоровление пошло бы гораздо быстрее.
Немного поразмыслив, Кордан принял единственное, по своему мнению, верное решение. Он снял повязку, сдирая ногтями бинты, а затем шагнул к камину и решительно сунул в горящие угли железные щипцы для поленьев. Когда металл раскалился докрасна, элур сунул в зубы кожаный ремень, судорожно вздохнул и прикоснулся щипцами к краям раны. Кордан зарычал, содрогаясь от волны боли, но стойко выдержал несколько тяжелых мгновений.
Дыхание вскоре выровнялось, и он встал, довольно оглядывая результат. Червленная полоса запекшейся коркой перечеркивала налитые мышцы. Что ж, кровь остановилась, значит, можно попытаться обернуться. Осторожно разделся, стянув с себя брюки и расшитые шелком туфли, которые ему предоставили, заботясь об удобствах высокородного гостя.
