Карлик двинулся мимо палаток торговцев оружием и боеприпасов, через толпу проституток, бродяг и вышибал-мордоворотов. Он не собирался задерживаться на станции. Просто потихоньку-полегоньку прошмыгнуть до туннеля, ведущего на «Менделеевскую».
Пока Носову удавалось не привлекать внимания к своей скромной персоне. Лишь одна молодая, но уже основательно потрепанная проститутка им заинтересовалась.
– Ого! А кто это пришел к нам в гости? Мальчик? Не-а. Мужик. Скажи мне, а правда, что у недомерков самые длинные? Мне говорили…
– Отвали. Не до тебя.
– Хам!
Вездеход спрыгнул с платформы на пути. На блокпосту стояли двое часовых. Один опирался на развернутый в сторону туннеля ДШК, второй грел руки над полыхавшим в бочке костром. Он с полным безразличием посмотрел на Носова. Карлик, демонстрируя миролюбие, забросил автомат за плечо.
– Вот он! Этот маленький сучонок проломал чем-то стену в вестибюле! Не выпуска-а-айте е-е-го-о!
Вездеход узнал голос любителя развлечений у костра. Часовые на блокпосту напряглись. Худой с фингалом в спешке, неумело спрыгнул на пути. Вскрикнул и, прихрамывая, заковылял к Вездеходу.
– Он! Он! Это все он!
Карлик подошел к часовым.
– Здорово, мужики… Мне – на «Менделеевскую».
– Тормознись. Тут, кажется, проблемка нарисовалась. Какую стену ты проломал?
– Кого вы слушаете? – улыбнулся Носов. – Посмотрите на меня. Разве могу стену проломать?
– Да уж, – хмыкнул часовой. – У этого лысого крыша поехала. Пропустить, что ли, малого?
– Пусть себе идет…
– Вестибюль. Который к цирку выходит! – завопил кролик. – Можете сами посмотреть! Он – диверсант. Хочет погубить станцию, запустив сюда зверье с поверхности!
– Что-то здесь не так. – Часовой смерил Вездехода подозрительным взглядом. – Похоже на правду. Ты диверсант?
– Шутишь? Простой челнок!
– Документы!
Николай понимал, что обычной проверкой документов дело не закончится. Он ведь на самом деле прожег дыру в стене и нарушил безопасность станции.
– Вообще-то проход здесь свободный, – произнес он, снимая рюкзак. – Но из уважения к вам. Документы? Пожалуйста…
Для того чтобы достать документы, Носову не требовалось лезть в рюкзак. Бумаги лежали в нагрудном кармане куртки. Пальцы Вездехода отыскали маленький полиэтиленовый сверток. Его содержимое было сделано по одному из многочисленных рецептов Феррума.
Бритый мужик осторожно обошел Вездехода и встал по другую сторону бочки, рядом с часовыми. Карлик мысленно улыбнулся. Отлично. Сейчас они получат документы. Сами того хотели.
Носов швырнул бумажный пакетик в огонь и зажмурился.
– Шу-у-ух!
Смесь, в которой главным ингредиентом был магний, сработала безукоризненно. Вездеход знал: троица, преграждавшая ему вход в туннель, ослеплена. По меньшей мере на минуту. Перед глазами у них будут прыгать разноцветные круги и гнаться за ним будет весьма затруднительно.
Под яростные вопли охранников и пронзительный вой бдительного сексоголика Николай перебрался через мешки с песком. Задержался у «дашки», вынул из затыльника разрезную чеку. После рывка вверх затыльник оказался в руках Вездехода.
Пробежав по туннелю метров пятьдесят, Николай швырнул его в одну из подсобок. Теперь вместо пулемета у охранников была бесполезная груда металла.
Еще пятьдесят метров. Карлик запрыгнул на боковой выступ туннеля, прижался к стене и дождался, когда со стороны станции послышатся топот сапог преследователей. Дал очередь вверх. Пули выбили осколки бетона, топот сапог стих.
– Не вздумайте соваться дальше. Буду стрелять на поражение!
– Мы еще встретимся, недомерок! Тебе просто повезло на этот раз!
– Не доперли еще, что лучше вам со мной не встречаться? Заделайте дыру, придурки, пока мутанты ее не отыскали!
На это раз Вездеходу никто не ответил. Минут пять карлик стоял на месте, чтобы убедиться в том, что погони нет.
– Какие нервные люди… Буду надеяться, что сосальщики-глисты на «Менделеевской» будут покладистее.
Глава 6
Переводчик с сумасшедшего
После серых красок, которыми ядерная зима щедро одарила поверхность и подземку, у тех, кто попадал на станцию «Проспект Маркса», начинала болеть голова и рябило в глазах от обилия красного цвета.
Переименовав «Охотный Ряд» в честь бородатого автора «Капитала», партийные идеологи потратили неимоверное количество патронов для того, чтобы превратить станцию в пропагандистское чудо. Растяжки и плакаты. На ткани, дереве и просто бумаге. Портреты основоположников марксизма-ленинизма и их верного последователя – товарища Москвина. Книжные лотки с трудами покойных старичков-большевичков и изданными уже в метро книгами и брошюрами современников: «Как нам обустроить метро», «Польза и вред идеологии Четвертого рейха», «Коричневые акулы капитализма», «О праве станций на самоопределение» и другие.
Газета была всего одна – «Вестник Коммунистической Партии Московского Метрополитена». Если гости станции не собирались платить за нее целый патрон, то коренные жители «Проспекта Маркса» считали своим священным долгом носить сложенный «Вестник» так, чтобы он торчал из кармана. Лояльность и преданность прежде всего. Точнее, их демонстрация.
Бродившая по платформе троица уголовников впервые видели такое. От изумления рты у Челпана и Глюка были раскрыты. Что касается Фиксы, то его рот был раскрыт всегда.
Наемники Корбута успели купить и приколоть к химзе красные банты. Глюк собирался даже приобрести значок с портретом Москвина и чуть не подрался с Челпаном, который наотрез отказался выдать ему два патрона на покупку.
Сам Челпан пребывал в эйфории от оказанных ему почестей. Документы, полученные на «Дзержинской», оказывали на всех встречных-поперечных просто-таки магическое влияние.
Во-первых, до станции «Проспект Маркса» их подвезли на дрезине, во-вторых, какой-то мужичок-агитатор дал ему бумаженцию с приглашением на торжественный митинг, посвященный годовщине основания компартии метрополитена, назвав бумажку мудреным словом «флаер». В-третьих…
Челпан был уверен – будет и в-третьих. Жизнь повернулась к нему неожиданной стороной. Вор в законе мало того что вспомнил свои настоящие имя и фамилию, но и проанализировал достижения, которых добился к пятидесяти годам. Корона вора в законе кроме уважения в кругу уголовников, если что и давала, так это лишний геморрой. Он с умным видом что-то и кому-то советовал, а эти «кто-то» не более чем делали вид, что прислушиваются, и поступали по-своему. С юности он шатался по тюрьмам. Убегал. Его ловили. До Катаклизма его домом были камеры в Бутырке, потом – вонючие притоны бандитских станций и «Детский мир».
