У Глюка были совсем другие проблемы. Скелет нагнал его, но не пытался прихлопнуть, как комара, а просто ходил следом и дружески нашептывал на ухо всякую хренотень.
Так, каждый со своими мыслями, бандиты нарезали круги по «Боровицкой», высматривая карлика-мутанта. Им встречались разные люди. Были среди них и низкорослые, но ни один из них не тянул на Вездехода.
Челпан злился. Тихо ругал своих ни в чем не повинных дружков. Он боялся, что компания примелькается, обратит на себя внимание, и тогда станут задавать вопросы.
Чтобы слиться с обычными людьми, троица остановилась рядом с художником, рисовавшим на желтом листе бумаги довоенную Москву. Ничего интересного Челпан для себя не увидел. Ну Кремль, ну памятник Минину и Пожарскому… Когда же он взглянул поверх мольберта, то заметил сидящего у стены мужчину в защитном костюме. На коленях у него лежал внушительного вида дробовик, а голова была низко опущена.
Челпан решил действовать. Если простые поиски ничего не дали, придется расспрашивать о Вездеходе. Толстяк решил начать со сталкера, поскольку людей возле него не было.
– Эй, парень, просыпайся!
Никакой реакции. Челпан толкнул мужчину в плечо.
– Ты живой?
Сталкер медленно поднял голову. Взгляд затянутых мутной поволокой глаз был пустым. Из уголка рта на подбородок стекал ручеек слюны.
– Живой, мертвый… Какая разница? На последних страницах ничего нет, – простонал сталкер и вдруг выкрикнул. – Они пустые!!!
– Да тихо ты. Людей напугаешь. Лучше скажи, с Вездеходом знаком?
– Да. Черные страницы. Золотые буквы. Да, прошлое и настоящее. Будущего нет! Везде…
– Хода! Вездехода знаешь?
Сталкер кивнул.
– Он тоже побывал в Великой Библиотеке.
– А сейчас куда подался? Не в курсах?
– Тимми, тимми…
Сталкер дико завращал глазами, потом разрыдался.
– Где Вездеход?
– Ти-и-и-имми…
– Вижу, брат, с тобой каши не сваришь, – вздохнул Челпан. – Сильно же тебя приложило… Пошли отсюда. От него ничего не добьешься.
Фикса двинулся вслед за командиром, а Глюк остался стоять на месте. Наклонил голову набок и прислушивался к тому, что нашептывал ему из-за плеча Скелет.
– Ага. Ну, хоть какая-то от тебя польза. Эй, Челпан, вернись-ка на минутку!
Глюк наклонился к сталкеру.
– Вездеход ушел на «Тимирязевскую»?
– Ти-и-и-им-мирязевскую… Да.
– Ну ты даешь, Глюк! Молоток!
– На «Тимирязевскую»!!! – завопил сталкер, вскакивая и приставляя приклад дробовика к плечу. – На «Ти-ми-ря-зевс-кую»! Сколько мне еще повторять?!
Выстрел вдребезги разнес матовый плафон лампы на потолке. Троица бросилась наутек. Сумасшедший сталкер собирался пальнуть еще раз, но подбежавшие люди его обезоружили, скрутили и затащили в палатку с намалеванным на брезенте красным крестом.
Инцидент был исчерпан. Скоро «Боровицкая» вернулась к прежнему, более или менее размеренному ритму жизни. На платформе стоял старик в одежде брамина, шлепанцах и с книжкой под мышкой.
– Шуттер все-таки вернулся. – Семеныч задумчиво провел пятерней по седому пушку на макушке. – Без Книги, конечно. А ведь он ее открывал!
Глава 7
Адовы врата
Нагромождение ржавых ригелей и стоек, колыхание от испарений обрывков полиэтилена, мелькание силуэтов. Бледные одутловатые лица, большие и малые болота из луж на полу станционного зала, вонь и полумрак…
От «Менделеевской» веяло такой безысходностью, что Вездеход, давно собиравшийся сделать привал, поспешил углубиться в туннель – эта станция, жители которой вот-вот превратятся в рептилий, пробуждала желание поскорее свести счеты с жизнью.
На карлика, шагавшего по путям, никто не обратил внимания, Носов ответил «менделеевцам» тем же. Туннель тоже не добавлял оптимизма. Влажность была здесь настолько высокой, что Вездеходу стало трудно дышать. Он ускорил шаг. Быстрее бы закончить дела на серой во всех смыслах ветке!
Наверное, так и должно быть. Он вышел за пределы окружности, очерченной вокруг цивилизованных станций. Перешагнул границу мира, в котором люди еще хотели жить и бороться, и оказался на темной стороне, в мертвой зоне, где собрались те, кто уже сдался, пустил все на самотек и просто дожидался конца. Без разницы, какого…
С этими мрачными мыслями, измотанный, уставший морально и физически, Вездеход добрался до блокпоста Савеловской. Наверное, видок у него был еще тот. Часовой, крепыш с помятым боксерским носом, едва взглянул на документ, который протянул ему Носов.
– Торгуешь чем-то? Меняешься?
– Нет. По делу. На «Тимирязевскую».
– Что-то зачастили визитеры к сатанистам. В последнее время ганзейцы туда табунами ходят. – Разговорчивый часовой уселся на мешок с песком и принялся сворачивать самокрутку. – А у нас вот торговля идет ни шатко ни валко. Грибы выращиваем и свинок откармливаем больше для собственных нужд, чем на продажу.
– Кризис, – посочувствовал Николай. – Но обычно за спадом следует подъем. Экономика!
– Да ты у нас образованный! – усмехнулся крепыш. – Валяй. Проходи. На перегоне после «Дмитровской» поосторожнее будь. Недавно пару человек там пропало. То ли крысы опять разбушевались, то ли еще какая-то мерзость.
– Учту, – кивнул карлик. – Бывай!
Чтобы попасть в коридор, Вездеходу пришлось пройти мимо нескольких вагонов, в котором обосновалось начальство станции. Оттуда доносились голоса. Пахло махорочным дымом.
В туннеле, ведущем на «Дмитровскую», было сухо, но выглядел он не слишком ухоженным. С потолка свисали клочья паутины, между шпал то и дело попадались кости, преимущественно крысиные.
В одном месте свет фонарика Носова выхватил из темноты странную картину. Трубы и кабеля, закрепленные на правой стороне туннеля, обрывались. Все одновременно. Три метра голой стены, сегменты тюбингов, а затем снова – кабеля-трубы.
Вездеход направил луч фонарика на срезы. Ровные, точные, аккуратные. Мастерская работа. Вот кому понадобились эти фрагменты? Кто мог обрезать их с тщательностью, совсем не свойственной Метро?
Носов не страдал излишним любопытством. Просто долгие странствия по московской подземке и поверхности разрушенного города приучили его видеть потенциальную угрозу во всем непонятном. Так было и на этот раз. Срезы на металле были свежими, они еще блестели, а черная изоляция кабелей не успела покрыться пылью.
На всякий случай Вездеход снял «калаш» с плеча. Он не хотел исчезнуть так же бесследно, как та пара человек, о которых говорил часовой.
Ничего сногсшибательного не произошло. Носов благополучно добрался до заброшенной «Дмитровской». Мусора на станции было там много, что она могла бы претендовать на звание помойки всея метро. Были здесь и пожелтевшие кости отшельников, некогда заселявших станцию, и обломки дерева, бумага, гниль и рвань.
