Сатанист подошел к клетке вампира, держа за хвост дергающуюся крысу. Одним взмахом ножа с кривым лезвием отсек грызуну голову и дал крови стечь в ржавую консервную банку. Подал ее трубкогубому. Вампир жадно схватил угощение и погрузил в кровь рот-хоботок. Послышалось сопение и всхлипы.
– Есть и уроды с Филевской линии, – похвалился Коготь, – даже говорить умеют. Клетку приходится накрывать брезентом – они обладают даром внушения и гипноза, надо держать ухо востро!
Карлик слушал речи Когтя вполуха. Его не слишком интересовали пленники, хотя он им и сочувствовал, да и сами сатанисты на объект для изучения не тянули.
Вездеход искоса смотрел на несколько цистерн, установленных в дальнем конце платформы, и пролом в стене прямо под надписью «Тимирязевская». Там горели электрические лампы, что-то гудело, мелькали силуэты сатанистов, занятых какой-то работой.
Экскурсия была прервана появлением странной процессии, которую возглавлял Харон. Слепой старик что-то бормотал, держа параллельно полу свой сделанный из ржавой трубы посох, на конце которого, привязанная веревкой, висела голова крупной крысы.
Позади Харона виднелась шеренга из десятка сатанистов. Все они старательно повторяли каждое движение пританцовывающего слепца.
Вездеход понял, что Харон исследует платформу, а крысиная голова служит ему неким индикатором, фиксирующим активность сатанинской энергии. Веселье продолжалось минут десять. И вот голова грызуна начала раскачиваться сильнее, чем обычно. Харон остановился, отшвырнул посох в сторону, упал на колени и принялся биться головой о пол.
– Слава Сатане! Слава Сатане! Его перст указал нам на Адовы Врата! Слава Сатане!
– Слава! – завыла процессия. – Слава Сатане!
Появился здоровяк с ломом в руках. Харон с разбитым в кровь лбом отполз на четвереньках в сторону. Удар лома расколол мраморную плиту.
– Наконец-то, – прошептал Коготь. – Мы нашли вход в преисподнюю. Разве это не прекрасно?
– Теперь я уж точно поселюсь на «Тимирязевской», – пообещал Носов. – Как закончу свои дела, сразу вернусь.
Вождь сатанистов кивнул в знак согласия. Ему уже было не до Вездехода.
Карлика беспрепятственно пропустили через блокпост – охранники тоже пристально следили за тем, что происходит на платформе.
Через полчаса, убедившись, что Коготь не послал за ним своих шпионов, Николай уселся на рельсы. Снял рюкзак, достал лист бумаги и огрызок карандаша. Наморщив лоб, стал старательно зарисовывать план «Тимирязевской», крестиками отмечая расположение цистерн с дизельным топливом. Пролом в путевой стене Вездеход отметил жирной стрелкой и надписью «Д-6».
Адовы Врата находились вовсе не там, где указал Харон. Энергия, подпитывающая братство Сатаны, называлась дизельным топливом и скрывалась не в глубинах земли-матушки. Коготь пробился в таинственное Метро-2 и получил в свое распоряжение большие запасы хранившейся там соляры.
А за сатанинской бутафорией скрывался трезвый расчет. Пленники требовались Когтю не столько для жертвоприношений и ритуалов, сколько для работ по доставке драгоценного топлива на станцию. Солярка потом обменивалась на оружие, боеприпасы, чистую воду и продукты.
Главарь сатанистов, конечно, знал, что в метро есть могущественные группировки, которые не устраивает такое положение дел, но пока не подозревал, насколько близко они к нему подобрались.
Глава 8
Dermatobia Hominis
[8]Лампа под зеленым абажуром, освещавшая рабочий стол Субботина и часть его кабинета, была предметом гордости главы лубянской контрразведки.
Таких на Красной Линии, а может быть, и во всем метро, было всего три: у генерального секретаря Москвина, отца Матвея и у него самого.
Ценность простецкой на вид лампы заключалась в том, что точно такой же пользовался сам Владимир Ильич, над перевозкой бренного тела которого сейчас ломали головы лучшие умы Красной Линии.
Идеологическая машина Советского Союза, боготворившая светлый образ Ленина, рассыпалась на винтики и болтики задолго до того, как Матвей появился на свет, однако молодой человек впитал любовь к вождю мирового пролетариата на генном уровне – от предков по отцовской линии, династии партийных функционеров, обязанных дедушке Ленину всем. Субботин являлся редким явлением – молодым ленинцем, фанатичным приверженцем легенды, главный символ которой не смогли уничтожить даже ядерные ракеты.
Впрочем, сейчас Матвей Субботин чувствовал себя скорее как группенфюрер Мюллер, подцепивший на крючок Штирлица.
Он в десятый раз перечитывал доклад Ахунова об исчезновении отряда сталкеров, отправленных на «Щелково-Агрохим» по распоряжению Корбута.
Было в этом докладе и визе «Ознакомлен», наложенной Михаилом Андреевичем, что-то фальшивое.
Путешествие по поверхности – дело, конечно, рисковое, но чтобы так… Два взвода отборных вояк – серьезная потеря. И простым докладом оправдать ее нельзя.
Матвей отложил бумагу в сторону и прочел еще один документ – короткую служебную записку начальника станции «Дзержинская» о дезертирстве двух часовых, дежуривших на блокпосту.
Субботин чувствовал: два этих документа взаимосвязаны. Не понимал, как, но… Ответ знал профессор Корбут. Если доказать его причастность ко всему этому, Михаилу Андреевичу придется туго. Но как доказать?
Матвей стиснул виски ладонями. Думай, думай. Если ребята не исчезли, то…
Субботина осенило. Он вскочил. Набросил плащ, сунул в карман фонарик и выбежал на платформу. Здесь он замедлил шаг.
Не надо суетиться. Корбута голыми руками не возьмешь. Чтобы припереть его к стене, надо иметь на руках хорошие козыри, тогда можно будет начинать разговор начистоту. Пусть профессоришка честно признается в том, что ему плевать на компартию, генсека компартии метрополитена и самого Ленина, в которых он видит лишь инструменты для своих экспериментов.
Матвей пошел к лаборатории, где велись генетические опыты.
Возле одной из подсобок, расположенных неподалеку от святая святых Корбута, кипела работа. Помещение разделили на две половины листом стали, тщательно загерметизировали все щели расплавленным битумом, а в единственное отверстие вставили тонкую стальную трубу, конец которой выходил в другую половину подсобки.
Субботин подошел в тот момент, когда рабочие цепляли на завесы стальную, с резиновыми уплотнителями, дверь.
– И что это будет? – поинтересовался Матвей.
– А тебе какое…
Рабочий, собиравшийся отшить любопытного, обернулся. Узнав начальника контрразведки, вытянулся в струнку и щелкнул каблуками.
– Нам приказано оборудовать здесь герметичную камеру, товарищ Субботин.
