Носов кивнул.
– Значит, отыщем караван торговцев. С ним доберешься от «Павелецкой-кольцевой» до «Комсомольской». Дальше – уж как-нибудь сам…
– Спасибо, товарищ Русаков, это как раз то, что мне надо. – Вездеход вернул комиссару ключ от каморки Феррума. – Если не вернусь, патроны – в черном ящике. Они не будут лишними для «Автозаводской».
– Лучше возвращайся. Никакие патроны нам тебя не заменят.
Карлик взялся за ручку двери, но перед тем, как выйти, обернулся.
– Скажи, Русаков, а Феррум прежде, чем слететь с катушек, на «Полежаевскую», часом, не наведывался?
– Что-то припоминаю. – Комиссар наморщил лоб. – Была экспедиция. Командировочка. Вроде в те края, но на «Полежаевскую» или в другое место – не знаю. Феррум ведь мне не отчитывался.
Вездеход вернулся, сел. Он бы не стал рассказывать Русакову об иерихонах, но на самом деле опасался, что может не вернуться из Берилага, а тайна «Полежаевской» так и останется тайной. Изыскания Феррума, несмотря на всю их бредовость, имели право зваться гипотезой. Он не должен, не имеет права молчать.
– Феррум считал, что открыл новый вид мутантов. Он назвал их иерихонами…
Носов рассказал все, что видел в каморке и до чего додумался сам.
– Конечно, фуфло все это. Иначе иерихоны не исчезли бы с «Полежаевской» бесследно.
– А кто тебе сказал, что они исчезли? – Комиссар, к удивлению Вездехода, подхватил и развил гипотезу:
– Не стало людей. Ушли крысы. Этим… Иерихонам стало нечем питаться. Ушли и они. Естественная миграция. Теперь живут себе в каком-нибудь укромном местечке. Питаются крысами и избегают людей, поскольку они – чересчур крупные. Зато напасть могут в любой момент, если люди попытаются вторгнуться на их территорию. Не вижу здесь никакой фантастики. Версия Феррума вполне себе…
– Что ж, – развел руками Вездеход. – Раз уж ты так считаешь, сразу после того, как закончу дела в Берилаге, побываю на «Полежаевской».
– А вот твой Берилаг волнует меня куда больше. Эх, жаль силенок у нас маловато…Собраться да и врезать по Берилагу так, чтобы красным жизнь медом не казалась! – Комиссар сжал ладонь в кулак и грохнул им по столу. – Давно руки у меня на это чешутся.
– Тогда будем считать мой визит туда разведывательной операцией.
– Другой разговор, Вездеход. Разнюхай все подходы, слабые места определи. Я так думаю, что на «Подбельского» лучше с поверхности нагрянуть. Поимей это в виду. Ну а я в долгу не останусь. Экспедицию на «Полежаевскую» честь по чести снарядим. Разберемся, кто людей со станции выжил, чтоб в будущем такого не допустить. – Русаков встал, расправил грудь. – Люди и без того не претендуют на многое. Они загнаны под землю и стремятся просто сохранить то, что еще осталось. Ни мутанты, ни красная сволочь не смогут помешать нам в этом. Ни пяди своей законной территории ни тем, ни другим!
Комиссар резко оборвал свою пламенную речь и со смущенной улыбкой посмотрел на Носова.
– Вот это сказанул… Понесло.
– Все правильно, – поддержал Вездеход оратора. – Если отбросить пафос, все правильно. Пусть медленно и незаметно, но наша территория неуклонно уменьшается. Метро? А кто сказал, что оно принадлежит людям? Простая арифметика: если подсчитать заброшенные станции, обрушившиеся и заваленные искусственно туннели, добавить Д-6, куда мы не отваживаемся сунуться, получится, что и под землей люди – не самые главные. По большому счету вы правы, комиссар. Любая мелочь, любое отступление, которое вначале покажется тактическим, может вылиться в глобальную проблему.
– Эге, друг. Да ты у нас образованный. Пафос, тактическое, глобальное… Откуда словечек таких нахватался?
– Стараюсь общаться с умными людьми, – скромно потупился карлик.
– Такими темпами скоро сможешь речи толкать на митингах.
– Не по мне это. Разведка – другое дело.
– Жаль. Хотел бы я видеть тебя в составе Первой Интернациональной.
– Одиночка я, комиссар, да и в Бога верю. А вы ж – только в своего Че.
– Че не Че. Иисус, между прочим, революционером чистейшей воды был. Похлеще Гевары.
– Да ну!
– Вот тебе и ну. Речи провокационные – раз. Против властей направлены – два. Оккупированный римлянами Иерусалим. Так? Большой праздник. Скопление народа. Захватчики опасаются беспорядков. И тут появляется наш Иисус, прогоняет торговцев из храма и выступает с речами о царстве истины и справедливости. Революционер! Да еще какой! Намеренно к развязке шел. Осознанно и целенаправленно, Вездеход. Так что наши с тобой идеологические расхождения – выдумка.
– Гм… Очень может быть. Я подумаю.
– Что ж, тогда готовься к вылазке, разведка. – Русаков пожал Носову руку. – Пьер тебя сопроводит лично. Поможет надежный караван подобрать. Наши просьбы здесь выполняются, и на «Павелецкой-кольцевой» слово комиссара Первой Интернациональной имеет вес.
Глава 12
Побег
Дурак тот, кто считает тишину одинаковой. На самом деле она – разная. У каждого вида тишины свои оттенки, своя харизма. Тишина может быть успокаивающей и тревожной, живой и кладбищенской.
Когда Чеслав Корбут проснулся среди ночи в своем кабинете, он сразу почуял неладное в тишине, окутавшей концлагерь. Все было не так, как должно было быть. Обычно он просыпался в это время от головной боли. Мучительная мигрень была его постоянным спутником с детства. Справиться с ней не могли лучшие врачи, и Чеславу приходилось как-то уживаться с нею.
ЧК уживался. Просыпаясь каждую ночь, корчился на мокрых от пота простынях, принимал позу зародыша и по два часа пытался обмануть боль. Потом, совершенно обессиленный, засыпал. Сегодня все было по-другому. Мигрень не явилась на свидание, ее место заняла тревога.
Чеслав привык доверять собственной интуиции, поэтому быстро оделся, вышел в станционный зал и сразу выхватил из кобуры пистолет.
Что-то происходило с электричеством. Лампы-груши, обычно светившие меньше чем в половину накала, сейчас мигали. То вспыхивали так ярко, что становилось больно глазам, то гасли и светились красными нитями. Часовых, которые должны были нести вахту в проходах между клетками, нигде не было. А вот узники вели себя так, словно ничего не случилось – они спали.
Сначала Чеслав хотел гаркнуть так, чтобы разбудить всех, но потом передумал. Что-то подсказывало ему, что все дело во вчерашнем эксперименте и превращении одного из его подопечных в существо по кличке Четверка. Ему стоило лично проследить за тем, насколько надежно изолировали подопытного. Так что с криками можно и повременить, не стоит обнаруживать себя сразу. Пусть они себя обнаружат… Кто они? Что еще за паранойя? В Берилаг не может проскользнуть даже крыса! Даже Шестера, его любимый мутант… Кстати, где она? Была в кабинете накануне вечером. Не выбегала оттуда, когда он выходил. Или выбегала?
