– Поехали!
– А Шестеру, вообще-то, прикончат. Или я сам, или мои люди.
– Жаль зверушку, – усмехнулся Четверка. – Но, в общем-то, мне на нее плевать. Сейчас вот думаю: а не рвануть ли нам прямиком в Берилаг? Вот будет подарочек твоим пленникам. У ласки, друг мой Корбут, шансов выжить гораздо больше, чем у тебя. Думаю, узники Берилага убьют тебя не сразу. Сначала перепробуют на родимом коменданте все его штучки для пыток. Вывернут тебя наизнанку.
– Думаешь, что уедешь дальше блокпоста?
– Уверен в этом. Просто вижу тебя насквозь. Ты слишком дорожишь своей шкурой, Чеслав, а это – мой билет на волю.
ЧК не было чем ответить. Он стиснул зубы, продолжая думать о заточке.
Все прошло так, как планировал Четверка. Часовые не просто пропустили личную дрезину коменданта Берилага. Они были слишком заняты отданием чести ЧК, чтобы сообразить, что тот захвачен в заложники.
– Радуешься? – поинтересовался Чеслав после того, как блокпост остался позади.
– Тебе-то какая разница? Думаешь, я стану щадить тебя на радостях?
– Значит, сыворотка не подействовала и ты убивал своих товарищей для того, чтобы обмануть меня?
– Тебе следовало бы повнимательнее изучить мое личное дело. Кстати, у меня есть имя. Тимофей. Я – мутант во втором поколении, Корбут. Мутант с «Филевской». Возможно, поэтому гадость в шприце не дала ожидаемого тобой эффекта. Я просто подыграл тебе, а ты, дурак, купился. А то, что пришлось убить… Нехорошо, но другого выхода у меня не было. Думаю, твоя казнь поможет мне замолить большую часть грехов.
Дрезина выскочила из туннеля на поверхность и ворвалась в безлунную московскую ночь. Мертвый город равнодушно взирал на нарушившую его покой машину. Когда она въехала на метромост через Яузу, Четверка снова ткнул коменданта стволом в спину.
– Тормози. Здесь все и обтяпаем.
Автомотриса остановилась. Четверка спрыгнул, подошел к краю моста. От перил в этом месте остался один ржавый, согнутый крючком столб.
– Река станет твоей могилой, комендант. Давай. Че тянуть?
– Да не тяну я. – Чеславу наконец-то удалось нащупать гладкую рукоятку заточки. – Ты на самом деле переиграл меня. Так тоже бывает.
– Поразительное спокойствие, Корбут. – Четверка направил пистолет на заложника. – Я начинаю волноваться. Не теряй времени. Прыгай.
ЧК сделал вид, что идет к краю моста, но когда оказался рядом с Четверкой, резко наклонился, выдернул заточку из сапога и воткнул трехгранное лезвие в живот мутанта.
– А-а-ах…
Четверка выстрелил, но рука его дрогнула. Пуля не задела Чеслава, а он выдернул заточку и вонзил ее в живот врага еще и еще раз, с проворотами. Второй выстрел. Пуля ударила в рельсы.
ЧК вцепился в столб обеими руками, изогнулся и вложил в удар ногой все силы. Попал точно в живот. Четверка не выпустил пистолета, но и не смог удержать равновесия. Перед тем, как свалиться с моста, он успел выстрелить еще раз. Горячий кусочек свинца оцарапал коменданту щеку.
Чеслав едва не последовал за мутантом. Инерция удара крутанула его вокруг столба, ноги повисли над бездной. И все же ЧК смог удержаться на краю моста, продолжая цепляться за столб.
Послышался плеск воды. ЧК посмотрел вниз, но не увидел ничего, кроме клубов темного тумана, плывущих над рекой.
– Вот тебе и казнь…
И тут ночную тишину разорвал протяжный, хриплый рев. Так реветь могло только очень крупное, даже гигантское существо. Река под метромостом забурлила. Судя по всему, один из обитателей Яузы явился за свалившимся с моста угощением.
Меньше чем через минуту все стихло. Чеслав встал, шатаясь как пьяный, добрался до автомотрисы. Здесь силы оставили его окончательно. Он сидел на дрезине до тех пор, пока из туннеля метро не вырвался сноп света. Корбут-старший отправил на помощь сыну сразу две дрезины. На носу первой, рядом с мощным прожектором, стоял он сам.
Глава 13
Проигранная партия
Вездеход чихнул. С двигателем дрезины челноков было что-то не так. Он работал так, как дышит чахоточный больной – сипел и кашлял, давясь соляркой. Да и выхлопных газов, то обычных серых, то, временами, черных, было многовато. Они окутывали дрезину плотным облаком и надо было иметь отлитые из стали легкие, чтобы не раскашляться. Или привычку, которая наверняка выработалась у парочки челноков, взявшихся подвезти Носова от «Павелецкой» до «Комсомольской».
Они не понравились Николаю сразу уже своим внешним видом. Разительно отличавшиеся друг от друга толстяк по кличке Бурый и длинный как жердь экспонат с погонялом Спица.
Оба, судя по отечным, иссиня-красным лицам, были профессиональными пьянчугами. Торговали они всем, что попадалось под руку, но дело явно не спорилось.
Впрочем, Бурый и Спица были довольны жизнью, они без устали болтали на самые разные темы и по очереди прикладывались к фляжке с самогоном.
Вездеход знал таких, живущих одним днем людей, готовых за пару патронов продать душу дьяволу и решавших проблемы по мере их поступления.
Своего попутчика челноки совсем не замечали, а если и смотрели в его сторону, то с явной неприязнью. Грязные, небритые, в рваной, не по размеру одежде, они считали чистюлю-карлика ягодой не своего поля и терпели лишь потому, что им хорошо заплатили.
«Таганскую» миновали не останавливаясь. Спица, сделав глоток из фляжки, передал ее дружку.
– А че, Бурый, про девку с «Комсомольской» ниче нового не слыхать?
– Ты про какую? Девок много. Проститутку захотелось? Так для этого другие станции есть. На кой тебе «Комсомольская» сдалась-то? Вот товар сбросим и на Черкизон подадимся, а там выбор большой – хошь девку, хошь бабку наяривай. Ха-ха-ха!
– Дурак, ты Бурый. Причем тут проститутки? Я о призраке говорю.
– А! Бабу, которую во время штурма «Комсомольской» красными прибили?
– Ну!
– Появляется. А почему бы и не появляться? На то она и привидение. Мы помрем, а она по туннелям шастать будет. – Бурый свернул самокрутку, с придыханием затянулся. – Не исчезнет она до тех пор, пока не найдет тех, кто над ней измывался. Ну а попутно других будет убивать. Ненавидит она нашего брата мужика, так-то…
– А как убивает? – не унимался Спица. – Душит, что ли?
– Ну ты и баран! Привидение не может душить. Пугает она. От страха помираешь.
– Это как?
– Ну, как мне рассказывали, охотится она на тех, кто в одиночку идет. Сначала, значит, холодно становится, будто ветер ледяной откуда-то дует. Потом – стонет и плачет кто-то. Кажется, что совсем рядом. Если пойдешь на этот звук – пиши пропало, сам не заметишь, как она тебя в одно из своих укромных мест заманит, а там уж…
– Вот жуть-то! – поежился Спица. – А мы как раз через «Комсомольскую» проезжать будем. Зачем ты этот разговор затеял?
