Чеслав не сразу понял, что тело пленника уже не реагирует на пытку. Продолжал водить огненной указкой по груди Вездехода до тех пор, пока запястье не стало ломить от тяжести лампы.
– А ты крепкий орешек, – буркнул ЧК, ставя лампу на полку. – Будем пробовать что-то еще…
На самом деле Корбут уже понял, что ничего не добьется от Вездехода, и только делал вид, что собирается использовать новый инструмент пытки. Хотел вызывать охрану, велеть привести Носова в чувство, заковать его в кандалы и бросить в клетку. Пусть папаша-профессор вербует несговорчивого недомерка сам.
И вдруг комендант насторожился. Понял – с диверсантом что-то не так. Коснулся пальцем шеи карлика.
– Проклятье!
Пульса не было! ЧК принялся трясти Вездехода, хлестать его по щекам. Никакой реакции! Вот тебе и крепкий орешек.
Корбут метался по кабинету, останавливался у кресла, чтобы вновь и вновь попытаться нащупать пульс. Ничего. Абсолютно. Вездеход умер или… Был еще шанс.
Чеслав вспомнил о переносном дефибрилляторе, который ему как-то презентовал отец. ЧК собирался использовать его как одно из орудий пыток, но сейчас наступил тот момент, когда прибор можно было пустить по прямому назначению.
Корбут снял дефибриллятор с полки, поставил на стол, щелкнул тумблером и перевел регулятор напряжения на семь тысяч вольт.
Ткнул электродами карлику в грудь. Тело Вездехода дернулось и тут же обмякло. Новая попытка запустить сердце. Тот же результат.
Как такое могло случиться?! Он, врач, не смог вовремя остановиться и перегнул палку. Ради собственного удовольствия прикончил человека, которого Красная Линия объявила в розыск!
Когда ЧК срывал с себя мундир гауптштурмфюрера, пуговицы летели во все стороны. Переодевшись в свой обычный наряд, он немного успокоился. Единственным, что можно сделать в такой сложной ситуации – пойти по стопам отца и просто скрыть смерть карлика. Пусть ищут. Вездеход – бродяга. Мог сдохнуть где угодно. Кто вообще сказал, что недомерок появлялся в Берилаге? Охрана… Чеслав вдруг улыбнулся. Ему в голову пришла блестящая мысль. Он снял трубку телефона.
– Боханова ко мне! Срочно!
Когда вошел Дмитрий, ЧК полностью овладел собой. Сидя за столом, курил и перелистывал книгу с биографией Менгеле.
– Сейчас завернешь этот кусок говна вместе со шмотками в брезент и выбросишь с моей станции.
– Как?
– Кверху каком. Карлик помер. Невелика потеря. Пусть мутанты сожрут его труп. И еще. Охране скажешь, что при попытке побега был задержан Гришка Носов, их трудно различить, а никакого Вездехода здесь и в помине не было. Ясно?
– Так точно, товарищ Корбут.
– Кто поднял тревогу?
– Заключенный, которого вы вчера допрашивали. Я хотел ходатайствовать о поощрении и смягчении режима…
– Ну-ну. Смягчение. Он поможет тебе вынести труп на поверхность, там его и поощришь. – Чеслав провел ребром ладони себе по горлу. – Ни одна живая душа, кроме тебя и меня, не должна знать, что здесь был Вездеход.
– Понял. Разрешите выполнять?
– Действуй!
Через двадцать минут Боханов и арестант с брезентовым, переброшенным через плечо кулем, вышли на поверхность. Дмитрий – в полной экипировке, а его спутник даже без респиратора.
Над Москвой занимался рассвет. Солнечный диск, почему-то кроваво-красный, величественно поднимался в прощелине между двумя разрушенными многоэтажками. Осмелевший ветер носил пыль, щедро посыпая ею разбросанные повсюду тела.
По знаку Боханова носильщик бросил свой груз в пятидесяти метрах от наземного вестибюля «Улицы Подбельского». Когда он повернулся, чтобы возвратиться на станцию, то увидел, что Боханов целится в него из пистолета.
Выстрел прозвучал негромко и тут же растворился в звуках, сопровождающих наступление утра в Мертвом Городе. Узник рухнул на брезентовый сверток.
Вернувшись на станцию, Боханов не сразу пошел к коменданту с докладом о проделанной работе. Не снимая комбинезон, он направился к кабинету Берзина, открыл его ключом, врученным Яковом, стащил противогаз и снял трубку телефона прямой связи с «Дзержинской».
– Товарищ Берзин? Боханов докладывает. Вездеход был в Берилаге. Да, был. Умер под пытками. Труп по приказу коменданта вынесен мною на поверхность. Так точно. Жду.
Пока заинтересованные лица переваривали информацию и решали, как ею распорядиться, день на поверхности окончательно вступил в свои права.
Стая безшерстных собак, состоявшая из двух десятков особей, двигалась привычным маршрутом. Вожак, которого можно было отличить по размеру, вел сородичей к кладбищу Берилага. Он знал, что в этом месте всегда найдется, чем поживиться. И не ошибся.
Сначала клыки пса сомкнулись на брезентовом свертке. Вожак замотал головой, пытаясь его разорвать, но затем переключился на более доступную добычу – еще теплый труп узника в серой берилаговской робе.
Остальные собаки последовали примеру лидера и принялись отрывать от тела куски мяса. Ни один из псов не заметил, как брезентовый куль пошевелился и из него высунулась испачканная кровью ладонь, пальцы которой вцепились в край брезента.
Когда Вездеход сел и рывком сбросил с себя брезентовый саван, напуганные псы бросились в разные стороны, однако уже через минуту они вернулись и окружили ожившего мертвеца. Вожак выступил вперед, склонил голову набок, рассматривая человечка, и угрожающее зарычал.
Часть третья
Наблюдатели
Глава 19
Хайль, Добровольский!
На блокпосту станции «Тверская» царил образцовый, свойственный, пожалуй, только Четвертому рейху порядок. Трое часовых, одетых в камуфляжную форму и черные береты с трехконечной свастикой, не играли в карты, не дремали и не болтали. Один сидел возле пулемета, ствол которого был направлен в темноту туннеля и выключенного прожектора, двое других, вооруженные автоматами, прохаживались у полосатого шлагбаума, преграждавшего проезд между рядами бетонных блоков.
На рельсах поблескивала цепь. Один ее конец был закреплен скобой на стене, а второй, судя по всему, крепился к ошейнику собаки, помогавшей часовым нести нелегкую службу.
Вид бойцов Четвертого рейха говорил о том, что все у них находится под контролем и любые неожиданности исключены, но высокий человек в черной одежде появился в нескольких метрах от блокпоста так неожиданно, что застал фашистских чудо-богатырей врасплох. Он словно соткался из туннельного мрака и приветствовал опешивших часовых небрежным взмахом руки, даже отдаленно не напоминавшим принятое здесь римское приветствие.
– Стоять! – запоздало рявкнул часовой, первым обретший способность говорить. – Руки вверх! Буду стрелять!
– Ну-ну. Так уж и будешь, – улыбнулся Макс Добровольский. – А как насчет проверить документы?
