— Сука! — от избытка чувств Леннард стал ходить кругами. Схватил с головы обруч власти и швырнул на трон. — Сука! Не простила!
— Чего!
— Я лет двадцать назад убил любовника, с которым она путалась. У них, видите, была любовь! Ладно, Скорцезе, приношу свои извинения. Сына я тебе вернуть не смогу. Но по старинной традиции могу отдать своего. Младшего. Он будет служить тебе верой и правдой.
— Нет.
— Ты мне не доверяешь? — снова начал заводиться Берн.
— Доверяю, но наследники у меня есть!
— Ну, как знаешь! — успокоился Берн. — Так дальше, дознаватели, мои или твои?
— Возьмем третьих. У Бестужевых были толковые.
— Хорошо звоним?
— Мне придется самому туда отправиться порталом. Нужно Луизе сообщить. Правда, не знаю как!
— Что ж, так даже лучше!
— Встретимся через час в охотничьем домике. Только раньше туда не суйся, я там свои ловушки оставил.
— Хорошо!
Пройдя порталом к Бестужевым, рассказал историю еще раз, принял очередные соболезнования. Будто от них мне станет легче! И пошел к Луизе.
Ей предложили гостевые покои в имении, так как покидать имение без меня она отказывалась. Зайдя в гостевую, никого не увидел. Прошел дальше. Луиза лежала на кровати. Спала ли она, я не знаю, потому что стоило открыть дверь, Луиза вскочила.
— Ну как, что, ты нашел детей. — накинулась она на меня.
— Где Дарья я не знаю, за ней отправился дракон. Скорее всего, ее уже нашли, потому что Мигель вытолкнул ее из портала.
— А сам мальчик?
Я отпустил глаза. Смотреть на Луизу, которая глядела на меня сейчас с такой надеждой, было просто невыносимо.
— Филипп, не томи, что с Мигелем? Он ранен? Я могу ему помочь.
— Луиза, нашего мальчика больше нет.
— Нет! — закрыла она ладонью рот, — Нет! Ты обманываешь меня, этого не может быть! Нет! Господи, пожалуйста, Филипп скажи, что это неправда! Это такая дурацкая шутка? Правда, ведь, это шутка? Филипп, ну чего ты молчишь? Филипп! Нет! Нет! Этого не может быть!
Луиза потихоньку сползала с кровати на пол, а я стоял и смотрел. У меня душа переворачивалась от ее слез, а я стоял и смотрел. А потом она схватила меня за ноги.
— Филипп, пожалуйста, скажи, что это не правда! Филипп, скажи, что это неправда!
Я нагнулся и поднял ее.
— Луиза, Донна мия! Не рви мне сердце! Пожалуйста!
Я обнимал ее, гладил по волосам, а по щекам текли слезы. И мне впервые было не стыдно этих скупых слез.
Сколько мы так стояли, обнявшись, я не знаю.
— Луиза, мы должны быть сильными. Мне нужно идти… дознаватели… — не мог найти слов я.
— Да, иди! Нужно наказать всех виновных! — поддержала меня моя Розочка. — Нам нужно быть сильными! Нам еще внуков поднимать!
— Внуки! — повторил я за ней. Как много надежды в этом слове.
Глава 25. Дарья
День похорон Мигеля прошел для меня словно в тумане. Прощание проходило, естественно, в Италии в семейной цитадели семьи Скорцезе, в замке «Blocco aria».
«Воздушный замок» был очень красив, своими готическими шпилями он еще больше подчеркивал природную дикость этих мест. Но сейчас меня эта красота несколько не интересовала.
Я не знаю, что я чувствовала! Пустоту… Я не успела полюбить Мигеля. Тогда, почти двадцать лет назад, я была взрослой, но еще такой наивной ведьмой! И я любила этого горячего южного мужчину. Именно Мигель показал мне, какой может быть страсть. А еще считают вампиров холодными! Но… Но, он сам тогда растоптал мои чувства! Благодаря ему, я перестала быть наивной простушкой, которая считала, что ее весь мир любит! И я постаралась запрятать угольки своих чувств как можно дальше в глубины моей памяти.
Прошли годы, угольки превратились в золу.
Спасибо Максиму, я научилась снова быть счастливой. Я поняла, чем страсть отличается от взаимной любви!
И тут, как черт из табакерки, Мигель появился снова, пытаясь разрушить все, что я добивалась на протяжение многих лет.
Я только смирилась с его присутствием в моей жизни. А он только начал исправляться. Хотя этот его финт с кольцом. Что он задумывал, я уже никогда не узнаю. Нам просто не хватило времени…
Но вместе с тем, мне его не хватает… Он был моей темной стороной. Противоположностью, к которой тянуло.
… По католической традиции. Да, да вампиры соблюдали религиозные традиции тех стран, в которых жили. Так вот по католической традиции сначала семья прощалась с усопшим в небольшом кругу самых близких.
Из самых близких в комнате были я со своей семьей: с детьми и мужьями, чета Скорцезе, Инесс с Дмитрием и, как нас представили, кузен Мигеля — Альфонсо с матерью Летицией Скорцезе. Сразу скажу, ужасно неприятная парочка! Мне они чем-то напоминали крыс. Хотя старались быть милыми и пушистыми.
Но они были единственными, кто исподтишка радовался смерти Мигеля. Говорю же, крысы!
Альфонсо уже примерял на себе титул наследника главы клана. Но харизмы Мигеля у него явно не было!
Нужно было подойти к гробу и попрощаться. Но Луиза стояла у гроба и перебирала волосы сына, что-то ласково нашептывая ему на испанском.
Она не рыдала навзрыд, нет. Просто по ее щекам тихо текли слезы. Она не вытирала их. И капельки падали на Мигеля.
От этой картины щемило сердце! И рвало душу! Материнское горе! Не дай Бог, кому-то испытать такое!
А Луиза даже в горе была царственно прекрасна. Истинная Донна!
Филипп стоял за ней с надменным видом. Но узнав его получше за эти дни, я поняла, что это просто маска. Он поддерживал жену за талию, а иногда за руку. В конце концов, он что-то шепнул ей на ухо, и Луиза отошла от гроба. Давая нам проститься.
Филипп посмотрел на меня, намекая мне на мою очередь. Я же взяла за руку Катю, что стояла подле меня. И мы с ней вместе подошли к гробу.
Казалось, он просто спал. Только кожа стала серее. И ужасный шрам на горле. Все указывало на то, что он больше не проснется. Не сведет с ума ехидной улыбкой надменного аристократа.
— Мигель! — провела я по его волосам. — Спасибо, тебе за все!
Из глаз градом полились слезы. Я не умею красиво плакать. Лицо разбарабанит, нос распухнет, и вся буду, как помидор.
Но сейчас было плевать!
Я только сейчас поняла, что моего идальго я больше не увижу. Не поругаюсь. Не будет противостояний и примирений! Ничего не будет. А ведь он даже сына своего не увидит!
— Прости меня! Если сможешь! — шептала я, глотая слезы. — Я столько лет была эгоисткой, лелея свою обиду! Это я лишила тебя счастья, я даже дочь от тебя спрятала! Прости! — целовала я его холодный лоб.
