Внезапно Акихиро развернулся, и направился к нашему пункту охраны. Уверенно, спокойно, меланхолично даже, но крайне целенаправленно. И мы со Слепым, в некотором легком офигении, проследили за тем, как этот киборг с идеальной внешностью за три секунды взламывает нашу систему охраны, а собственно после этого являет нам свой светлый подобный идолу лик.
Слепой от случившегося был в таком шоке, что даже не успел прикрыть глаза визорами, а потому смотрел на младшего господина всеми своими двумя сотнями глаз, пересаженными ему каким-то сумасшедшим профессором от одного из насекомообразных.
Странное дело – Акихиро никак не отреагировал на нестандартный орган зрения Слепого. Лишь скользнул по нему равнодушным взглядом, а вот в отношении меня снизошел до вопроса:
– Ты в порядке?
– Конечно, – мне соврать все равно, что дышать, вообще никаких проблем не доставляет.
Но, как оказалось, у яторийских социопатов вранье не прокатывает.
– У тебя сломано ребро. Идем, – произнес он вроде как совершенно безразлично, но вместе с тем… это был тот тон, которому на чисто интуитивном уровне хотелось подчиниться.
Любому, но не мне.
– Я в норме, – не согласилась с его приказным тоном.
И Адзауро повернув голову, посмотрел мне в глаза.
Что было в этом взгляде? Да дерсенг его знает. Мне оказалось проще смотреть в сетчатые глаза Слепого, они после нескольких лет совместной работы уже не пугали, а от взгляда «младшего господина» стало как-то нехорошо. Словно на меня сквозь прорези маски абсолютного безразличия, смотрел безусловно разъяренный мужчина. Мужчина, в состоянии с трудом контролируемого бешенства. Жесть. Просто жесть. Жутко так. И особенно жутко от осознания, что некоторая изнеженность и манерность Адзауро младшего, тоже вполне может оказаться только маской. Просто маской. Всего лишь маской…
– Вам запрещено покидать пределы второй стены, – внезапно вспомнила я.
Кстати – это правило. Собственно поэтому я и бегала между внешней и второй стеной – точно знала, что там если на кого и нарвусь, то на убийц или охрану, не более.
И тут крошка-Чи удивил:
– Тебе, как моей невесте, запрещено покидать пределы первой стены, маари.
– Мари, – раздраженно поправила я.
Лицо Адзауро оставалось все той же бесстрастной маской. А мне мало что оставалось в принципе.
– Как скажешь, – раздраженно ответила ему.
И направилась к выходу из кабинки.
Выйти просто так не удалось – Акихиро стоял в проходе, и не затруднил себя необходимостью сдвинуться даже на миллиметр, так что мне пришлось протискиваться мимо, под его пристальным взглядом.
И я не знаю, намеренно или случайно, но, когда я протискивалась мимо, Адзауро нанес удар. Легкий, но отточенный и точный – прямо по сломанному ребру. Сознание взорвалось болью, в глазах потемнело, а в следующую секунду младший господин уже нес меня, судорожно хватающую ртом воздух, на руках куда-то вглубь дома.
Еще через секунду, я потеряла сознание.
***
Запах медикаментов, спирта, чего-то раздражающего, яркий свет в лицо, и я распахнула глаза, с трудом сдержав рвущийся из груди крик.
– Тихо, я рядом, – невозмутимо уведомил Адзауро. – Все хорошо.
А вот уже было ложью.
Хорошо не было.
Я лежала на больничной койке с приспущенными штанами, без майки, и с бинтами, перетянувшими от талии, практически до груди.
– Ты всегда настолько бесполезна? – вдруг спросил Акихиро.
Вопросительно вскинула бровь, пристально глядя на него. Наверное, сейчас мое лицо было более чем бледным. Потому что я… до крика боюсь больниц, бинтов, кушеток и чувства собственно бессилия во время потери сознания. Это самое страшное для меня. Самое жуткое. Мой оживший кошмар, беспрестанно терзающий по ночам. Для абсолютной паники не хватало только ремней, приковывающих меня к койке.
Так что несколько секунд я дышала.
Просто дышала, пытаясь заставить свое подсознание, осознать, что вот это все – это не повторение некогда случившегося, это просто у Адзауро-младшей проблемы с головой. У него, а не у меня.
– Еще раз так сделаешь, огребешь по полной, – я рывком поднялась, и зло посмотрела на младшего господина.
Акихиро не сказал ничего, просто молча протянул руку, предлагая помощь в слезании с кушетки. Смерила его ледяным взглядом, спрыгнула с кушетки сама, и принялась срывать с себя датчики. Сорвав, прошла к двери, захватив по пути свою испачканную кровью майку, и уже когда открыла двери, услышала задумчивое:
– Забавно, ты не испугалась нападения. Лишь разозлилась, когда я вырубил тебя. Но по-настоящему пришла в ужас, осознав, что находишься на больничной койке. С чего бы, Кей?
Выходя, я громко хлопнула дверью.
Надеюсь, это было достаточно для ответа.
***
Дворец клана Адзауро я хорошо изучила еще до прибытия, знала все – от тайных ходов, до узких коридоров для прислуги, ими и воспользовалась, чтобы не пугать никого окровавленными бинтами.
До своей комнаты я добралась быстро, не обращая внимания на двух мгновенно склонившихся при моем появлении служанок, прошла в гардеробную, отшвырнула майку, постояла перед зеркалом, рассматривая повреждение. Подлатали меня на удивление качественно, но… бинты не были тем, что я могла терпеть на своем теле. Они бесили. Они пугали. Они будили прежние страхи. Они… выводили из себя.
Сходив в ванную, тщательно вымыла руки, затем достала из своего рюкзака спирт, обезболивающий спрей, переносной гелликс, и – безжалостно разрезала бинты.
Неприятным открытием стало то, что удар мне нанесли с применением оружия, а я даже не ощутила этого. И сейчас с некоторым недоумением рассматривала наложенные швы и собственно сам порез. Странно, что не ощутила.
«Потому что это шиноби, Кей» – прозвучал в наушнике насмешливо-флегматичный голос.
Мгновенно надела визоры, просканировала комнату, обнаружила четыре камеры – одна располагалась в зеркале, напротив которого я стояла в одном белье, рассматривая рану.
«Не переживай, установлю новые», – с издевкой произнес тот, кто собственно их установил.
– Не переживаю, – достав скальпель, безразлично ответила я. – По факту мне плевать – это тело давно перестало быть моим.
И я рассекла швы, под шипение того, кто отдал приказ их наложить.
Два забора крови из поврежденных тканей, продемонстрировали то, о чем я уже догадалась – нападающие использовали смесь яда и обезболивающего в своем оружии. Что ж, следовало бы учесть.
Не обращая внимания на потекшую по телу вниз кровь, промыла рану повторно, сжав зубами деревянную заколку, нанесла спец герметик, и заставила себя стоять без движения все те адские сорок пять секунд, что он невыносимо жег. Больно, да, но это был куда более приемлемый для меня способ, нежели бинты. Я сказала Адзауро правду – это тело давно перестало быть моим, но все мои страхи в нем все еще жили.
