Давид сел в машину. Безуспешно попытался тронуться с места. Колеса пробуксовывали.
Ничего не поделаешь…
Он закрыл машину и вернулся к шипам.
Два варианта.
Пойти по следам снегоступов. Или вернуться в шале, так и не найдя ответа, и продолжать мучиться сомнениями.
Он посмотрел на часы. Те показывали час дня. До наступления темноты оставалось еще почти четыре часа.
Перчатки, шапка, теплые сапоги, толстая куртка. Последний раз он ходил в поход довольно давно, но тогда все прошло скорее неплохо. «Как на велосипеде, навык никогда не теряется», – сказал он себе. Вложив нож в чехол, он обвязал пояс вокруг талии… Еще раз все обдумал. Кэти… Паникует, наверное… Ничего, не умрет. Есть более важные вещи. Найти чудовище.
Он свернул с дороги и углубился в лесную чащу.
Охота началась.
Давид быстро понял, что делает два шага там, где неизвестный делал лишь один. Вниз, вверх… Идти по местности с таким рельефом было крайне тяжело. Давид несколько раз осматривался, чтобы свериться с метками. Его нитью Ариадны посреди этого монотонного пейзажа. Вокруг только ели и снег. Куда ни кинь взгляд.
Время. Час тридцать дня. Вдалеке – лесная опушка.
Опушка?
Давид зашагал быстрее, хотя ему и было тяжело дышать. Из ноздрей вырывалось облачко пара.
Растительность исчезла как-то вдруг. Открылась нетронутая прогалина. Бесконечная прогалина.
Торфяники.
Торфяные болота Вильдзеемора, запорошенные снегом. Лабиринт лавирующих в грязи узких тропинок. Повсюду толстый слой разложения, уходящий на метры под землю. Хуже, чем зыбучие пески или расщелины. Один неверный шаг – и смерть. Ужасная смерть.
Давид снова засомневался. Чтобы от джипа добраться до шале, нужно было примерно два часа быстрой ходьбы. Времени до темноты оставалось не так уж много. И все же он решил, что еще минут тридцать может себе позволить. Потом он вернется к машине, чего бы это ему ни стоило.
Он продолжил путь по болоту, стараясь наступать строго на следы снегоступов. Вокруг трещал лед. Следы уходили то влево, то вправо, иногда возвращались назад. Как хоть кто-то мог найти дорогу из этой огромной ловушки?
Высоко в небе облака выстраивались в воинственные шеренги. На фоне окружающей его природы Давид вдруг почувствовал себя маленьким и смешным.
Следы… Слава богу, он все еще видел следы. Потому что он уже не понимал, откуда пришел. И куда идет.
Давид по щиколотку проваливался в снег. Через полчаса усилий он увидел собственные следы.
Тогда он все понял, и ему показалось, что кровь застыла у него в жилах.
Тот, другой, играл с ним. Водил его по болоту по кругу. Горожанин и охотник. Агнец и волк. На что он надеялся со своим дурацким фонариком и убогим ножом?
Давида охватила паника. Прибавив шагу, он двинулся назад. Его джинсы, заправленные в сапоги, промокли до колена. Стали ныть кости.
Необходимо добраться до леса, потом до джипа, пока не пробило три часа. Совершенно необходимо…
Но он постоянно возвращался к собственным следам. Снова и снова, снова и снова…
Нить Ариадны порвалась.
Теперь Давида уже мало занимали Палач, числа, когти…
Главное – выжить.
Вскоре небо стало совершенно черным.
Давид снял шапку и поскреб взмокший лоб. Он подумал о жене и о маленькой дочери, которые ждали его, прижавшись носами к стеклу.
Час спустя, когда он сел в снег и у него защемило сердце, он снова подумал о них, о том, как сильно он их любит. И как мало он им об этом говорил.
Его медленно сковывал холод. Волосы начали покрываться инеем.
Ему улыбалась его мать, она готовилась открыть ему тайну, которую унесла с собой в могилу. Тайну, которая мучила его по ночам.
Потом он опять увидел Кэти и Клару, они жались к нему. Говорят, именно в последние секунды жизни перед глазами проходят самые прекрасные ее моменты.
Он почувствовал огромное сожаление.
И тогда понял, что умирает…
21
В темноте, в завихрениях снега дрожал слабый свет, затерянный в ледяном мраке, как дрейфующий плот.
Медленное и жалкое дыхание шале.
Кэти плакала у окна гостиной, прижав платок к носу. Она провела там весь день в ожидании, что вот-вот, стоит ей в очередной раз моргнуть и на дороге появится джип. Давид! Ее Давид! С ним ничего не могло случиться! Он вернется, обязательно вернется! Быть может, он просто решил доехать до деревни? Или с машиной что-то случилось? Сломалась? Пробило колесо? Он обязательно разберется, он же сильный и умный… Он вернется и крепко-крепко обнимет их с дочкой. Он никогда их не бросит… Не он… Не так…
Остальные собрались вокруг камина. Больше никому не хотелось разговаривать или притворяться, будто бы ничего не случилось. Ужин не был готов, к обеду никто не притронулся. Одна лишь Клара спокойно спала.
Наконец Аделина нарушила тишину.
– Я… я думаю, нам надо обсудить, что… что мы будем делать завтра, – осмелилась она сказать, она бы предпочла, чтобы ее голос не дрожал так сильно. – Если… если Давид не вернется этой ночью…
Кэти взвилась.
– Как ты можешь даже просто думать, что он не вернется! – заорала она на Аделину. – Этого не может быть!
Кэти подошла к дивану.
– Так или иначе, еще час… Еще час подождем, и я пойду его искать. Возьму мощный фонарь, тепло оденусь…
– Я… я не хочу туда возвращаться! – запротестовала Эмма, молитвенно сложив руки на груди.
Аделина подошла к Кэти:
– Идти сегодня вечером было бы неразумно. Мы погибнем от холода… Отправимся на поиски завтра, как только взойдет солнце… Вместе… и оружие возьмем…
– Вы что, умеете этим пользоваться? – вмешалась Эмма, указывая на ружье, висевшее над камином. – Мы даже не знаем, заряжено ли оно! Я… я в лес не пойду!
– Можете помолчать? – ответила рыжеволосая Аделина, схватив ее за запястье. – Напоминаю вам, что Давид пошел туда из-за вас! Что же до патронов, в лаборатории их целая коробка!
Эмма стала вырываться. Ее щеки ярко пылали.
– Пустите же, dummkopf!
[22]
– Отпусти ее! – повторил Артур.
– Если хочет остаться, пусть остается! – закричала в ярости Кэти. – А я пойду! С вами или без вас! С оружием или без!
Аделина закусила губу и посмотрела на винтовку «Weatherby Mark».
– Я… пойду с тобой, правда… не знаю, насколько меня хватит… из-за астмы…
