— Очень жаль, что не все так благоразумны, как вы, Рози.
Она подмигнула.
— Не хотелось бы мне иметь слишком много соперников в этом плане. Но когда мне удается заполучить небольшую сумму, я уже не выпускаю ее из рук. Субъекты, подобные Джереми Брендону, действуют по принципу «С тем, что приобретено без труда, и расстаться легко». Может быть, я подозрительно отношусь к нему именно потому, что мы такие разные. Не исключено, правда,
что в один прекрасный день ему удастся все эти деньги отыграть. Удача, как и неудача, бродит где-то неподалеку, должна же она иногда кому-нибудь доставаться.
— Значит, его непорядочность проявилась в отношении денег. Я, по правде сказать, опасалась историй с женщинами.
Рози промолчала. Я внимательно посмотрела на нее.
— Так и это тоже. — Рози пожала плечами. — Ничего определенного не знаю. Сплетничают ведь обо всех. Поговаривают о Флоре Карнеби… Девица далеко не первый сорт. Его видели с ней. Думаю, ничего серьезного. Она, кажется, работает в одном из этих клубов.
— О, Боже! Бедная Оливия.
— Она, скорее всего, ничего не подозревает.
— Ей могут сказать. Вы ведь знаете людей. Тогда она лишится всех своих иллюзий. Я только потому и примирилась с этим положением, что Оливия верит Джереми и находит жизнь прекрасной.
— Она и будет продолжать верить во все это. Не такой уж это редкий случай. Не могу вам даже сказать, скольких примерных мужей встречала я в своей жизни.
— Это ужасно. Ничего подобного я не хотела бы для себя. Умные женщины, такие как вы и кузина Мэри, держатся от этого подальше и поступают совершенно правильно. Они независимы и обладают чувством собствен-
ного достоинства. От всей души надеюсь, что Оливия никогда не узнает правды…
— Не узнает. Как я уже сказала, это такая распространенная ситуация. Оливия не из тех, кто будет доискиваться, а Флора, с другой стороны, не такая девушка, ради которой хоть сколько-нибудь разумный мужчина оставит семью. Забудьте об этом. Мне очень жаль, что я рассказала об этом. Только расстроила вас. Я-то беспокоилась о деньгах… гораздо больше, чем о девушке.
— Мне всегда казалось, что я должна защищать Оливию, охранять ее.
— Знаю. Оливия внушает именно такое чувство. Но в конечном счете часто оказывается, что подобные люди лучше нас грешных способны позаботиться о себе. Их защищает собственная невинность.
— Рози… Если что-нибудь случится… вы напишете мне?
— Торжественно обещаю вам это. А сейчас перестаньте беспокоиться. Вы довольны шляпой?
— Очень, очень.
— Уверена, что вы выглядели в ней, как картинка. Наверное, все спрашивали друг друга: «Кто эта девушка с зелеными глазами?»
— Я думаю, большинство присутствующих занимала в основном малютка с голубыми глазами. Это был день Ливии, тут и говорить не о чем.
— Тот парень, что сопровождал вас — он мне показался весьма недурным.
— Вы хотите сказать, Яго Лэндовер.
— Он к вам явно неравнодушен.
— Да, как и ко многим другим дамам.
— Значит, волокита. Я так и подумала. Из тех, кого нужно крепко в руках держать. — Я не собираюсь этим заниматься.
— Понятно: он готов ухаживать за всеми женщинами сразу, поэтому не может принадлежать ни одной.
— Вам ли не знать? Ведь вы в этом вопросе эксперт.
— Мужчины как шляпы — они или подходят вам илинет.
— Вряд ли такое сравнение понравилось бы хоть одному из них.
— Не забывайте, что к шляпам я отношусь с большим почтением, — сказала Рози. — Она подняла свой бокал: — Я пью за вас обеих, мои милые Кэролайн и Оливия. Желаю вам всего самого лучшего, что может предложить жизнь, а это совсем немало.
Я тоже подняла свой бокал.
— И я вам желаю того же, дорогая Рози.
В тот вечер, оставшись наедине с Оливией, я спросила:
— Ты, должно быть, очень богата, Оливия?
— Должно быть, — ответила она.
— Содержать такой дом обходится очень дорого. Я вижу, все осталось, как при жизни твоего отца.
— Да, здесь почти ничего не изменилось. Мне не приходится беспокоиться о деньгах.
— А кто-нибудь беспокоится вместо тебя?
— Джереми, конечно.
— Понимаю. И его это устраивает? Я хочу сказать… он не испытывает затруднений?
— Совсем нет. Он разбирается в денежных вопросах.
Я подумала: конечно, он ценит деньги, в этом сомневаться не приходится, но знает ли он, что даже огромное состояние можно промотать за очень короткий срок?
Она выглядела такой довольной — заронить подозрения в эту доверчивую душу было бы настоящим преступлением. И потом ведь это были только предположения.
Не могла же я сказать: «До Рози дошли слухи, что твой муж проигрывает за карточным столом большие суммы?» А если это в самом деле не больше, чем слухи? Как-то видели, что он проиграл, и этот случай сразу начали раздувать.
Я ничего не могла сделать.
— Оливия, — спросила я, — ты мне напишешь, если захочешь чем-нибудь со мной поделиться?
— Конечно, напишу. — Не забывай, что я все хочу знать о моей крестнице.
— Ты и будешь знать.
— И… и о тебе тоже, — добавила я.
Она кивнула.
— А я, в свою очередь, надеюсь, что ты будешь мне сообщать о твоих корнуоллских друзьях.
— Пиши мне без колебаний обо всем… о любой мелочи… даже о неприятном…
— Что ты хочешь этим сказать?
— Заранее ничего неизвестно. Ты ведь часто бывала скрытной, а я хочу знать, если что-нибудь будет тревожить тебя.
— Меня ничто не будет тревожить. — Но если такое вдруг случится, ты мне напишешь?
— Напишу. — И, конечно, обо всем, что касается Ливии. Первая улыбка. Первый зуб.
— Для первой улыбки поздновато.
— Значит, все остальное.
— Обещаю. А ты приезжай поскорее опять.
— Хорошо. А может быть, ты соберешься в Корнуолл? Вот было бы замечательно.
— Может быть, когда Ливия немного подрастет.
Так мы беседовали, и я утешала себя мыслью, что Джереми проигрывает, вероятно, не очень крупные суммы, иначе она обязательно была бы в курсе.
Яго уехал вместе со мной. Обратный путь прошел быстро и приятно. Джо ждал меня на станции.
— Мисс Трессидор ужас как скучала без вас, мисс Кэролайн, — сообщил он. — Она была такая раздражительная, прямо как медведь, когда у него голова болит.
— Никогда не знала ни одного медведя… не говоря ужe о медведях с головной болью.
