– Я хочу этого, – произнес Алек с отчаянием в голосе. – Я хочу быть с тобой сильнее, чем чего бы то ни было за всю свою жизнь. Но… у нас все должно быть общим, и радости, и несчастья. Ты сейчас занят борьбой с сектой, и я не хочу просто весело проводить время, пока Шинь Юнь нет поблизости… Ведь я чувствую, что тебя терзает тревога. Что тебе нет покоя.
Магнус никогда не думал, что его может так тронуть речь, произносимая собеседником, застегивающим ширинку.
– Я хочу, чтобы проблема была решена как можно скорее, – сказал Алек, решительным движением натягивая рубашку. – Мне нужно идти.
Магнус подобрал свою скомканную футболку, которая валялась у окна. Оделся и некоторое время пристально смотрел на величественные очертания Колизея, где люди сражались друг с другом задолго до того, как он появился на свет.
– Мне бы хотелось, чтобы ты остался, – мягко произнес он. – Однако ты прав. Но хотя бы поцелуй меня на прощание.
На лице Алека застыло странное выражение – как будто кто-то причинил ему боль. Но нет, это не боль, подумал Магнус. Голубые глаза, которые Магнус так любил, почти почернели.
Алек одним прыжком пересек комнату, прижал Магнуса к окну и поднял его футболку так, что спина Магнуса касалась нагретого солнцем стекла. Он целовал любимого, на этот раз медленно, не торопясь, и поцелуи его имели вкус горьких сожалений. Невнятно, будто пьяный, Алек пробормотал:
– Да… да… Нет! Нет, я должен ехать в Институт.
Он отступил, шагнул прочь от Магнуса, подобрал свой лук, нервно покрутил его, словно ему нужно было чем-то занять руки.
– Если в городе появился новый культ или активизировались демоны, в Институте должны об этом знать. Мы должны использовать все ресурсы, которые только есть в нашем распоряжении. Мы и так уже проспали целый день. Кто знает, что успели натворить сектанты за эти несколько часов… Мне пора.
Магнус хотел рассердиться на Алека за отказ, но не мог злиться: он говорил правду, им действительно необходимо действовать – срочно, немедленно.
– Поступай, как считаешь нужным. Я с тобой согласен, – произнес он.
– Хорошо, – сказал Алек. – Хорошо. Я пойду. А ты оставайся здесь. Береги себя. Никого не впускай в номер. Никуда не ходи без меня. Обещаешь?
Магнус побывал в преисподней во время галлюцинаций, вызванных ядом демонов, бродил голодный и бездомный по улицам городов, которые сейчас лежали в руинах, испытывал отчаяние, заставившее его поджечь воду, валялся мертвецки пьяный в пустыне. И сомневался, что рок настигнет его в шикарном римском отеле.
Но он любил Алека именно за то, что тот беспокоился о нем.
– Мы всегда можем продолжить с того места, на котором остановились, – произнес Магнус, садясь на подоконник. – Ну, знаешь, когда ты вернешься.
Губы его медленно раздвинулись в лукавой улыбке. Алек сделал безнадежный и бессмысленный жест, сначала указал на себя, потом на Магнуса. Наконец, рука его застыла в воздухе. Он хотел что-то сказать, но, судя по всему, передумал, покачал головой, развернулся в сторону двери и вышел из номера.
Секунду спустя дверь с шумом распахнулась, и Алек появился на пороге.
– А может, остаться?
Магнус открыл рот, но Алек закрыл глаза, откинул голову назад, так, что даже слегка стукнулся затылком о дверь, и сам себе ответил:
– Нет! Я ухожу. Надо идти. Пока.
Он помахал Магнусу. Магнус щелкнул пальцами. Ключи появились будто ниоткуда и упали ему в ладонь. Он бросил их Алеку. Алек машинально поймал их, Магнус подмигнул ему.
– Возьми «мазерати», – сказал он. – И возвращайся поскорее.
Глава 19
Римский Институт
Алек мчался в лабиринте римских улочек. Он знал, что ему будет не хватать «мазерати». Ему уже сейчас не хватало Магнуса.
Он не переставая думал о том, как выглядел Магнус, когда вышел из ванной, когда его кожа еще была влажной и теплой, он вспоминал полотенце, обернутое вокруг узких бедер, рельефные мышцы, плоский живот, на котором блестели капельки воды. Темные волосы тоже были влажными, на них падал мягкий, золотистый солнечный свет. Алек больше любил шелковистые волосы Магнуса именно такими, без геля, без острых «шипов». Не то чтобы ему не нравилось, как Магнус одевается, но он видел, что тот носит одежду словно броню, будто пытается с ее помощью защититься от внешнего мира, который далеко не всегда встречал чародея с распростертыми объятиями.
Он не мог забыть о том, что произошло между ними в номере отеля двадцать минут назад. Он уже три раза разворачивал машину с намерением вернуться обратно. В последний раз он въехал задним ходом в слишком узкий переулок и поцарапал бок «мазерати».
Как ему хотелось, чтобы Магнус смог пойти вместе с ним в Институт! Алек удивлялся сам себе: он чувствовал беспокойство, смутную тревогу, чувствовал себя не в своей тарелке, потому что Магнуса не было рядом. Они проводили вместе каждый день и каждый час после отъезда из Нью-Йорка, и Алек к этому уже привык. Его не беспокоила очередная атака демонов… Вернее, беспокоила, но не слишком сильно. Он знал, что Магнус защитил номер отеля чарами и обещал никуда не выходить.
Это было так странно. Он скучал по Нью-Йорку; он скучал по Джейсу и Изабель, и по родителям, и даже по Клэри. Но сильнее всего он тосковал по Магнусу, а ведь они расстались всего полчаса назад.
Алек подумал: интересно, что ответит Магнус на его предложение жить вместе, когда они вернутся в Нью-Йорк.
По правилам, доступ в Римский Институт был разрешен только нефилимам; и, подобно многим Институтам, это здание при помощи гламора было замаскировано под старую церковь – ветхую, полуразрушенную и никому не нужную. Поскольку Рим по праву считался одним из самых густонаселенных городов Европы, Институт, помимо гламора, был защищен дополнительным слоем магии, которая на простых людей действовала так: они видели не Институт, а лишь полуразвалившуюся церквушку. Более того, они едва замечали ее, а если и замечали, то мгновение спустя забывали о ее существовании.
И это было очень грустно, потому что Римский Институт был одним из самых прекрасных в мире. Он был похож на многие римские храмы своими куполами, изящными высокими арками, мраморными колоннами, но скорее как отражение в кривом зеркале, которое удлиняет все, что показывает. Первый этаж Института, зажатый между двумя приземистыми домишками, был узким и тесным. Но когда здание поднималось над соседними, оно словно «расцветало», распускалось, как веер, канделябр или дерево, и выпускало наружу несколько куполов и башен. Результат был характерным для архитектуры Рима, и приятным глазу. Он был похож на живое существо.
Алек нашел поблизости место для парковки, но у него возник большой соблазн еще ненадолго остаться в машине и пролистать «Красные свитки магии». Он уже заметил несколько разночтений между текстом книги, которую они нашли в Венеции, и страницами, присланными Изабель. Но в последний момент он передумал и направился к дверям Института. Запрокинув голову и рассматривая впечатляющее сооружение, он вдруг почувствовал страх перед населявшими его незнакомцами, несмотря на то, что они были его собратьями, Сумеречными охотниками. Ему ужасно захотелось, чтобы рядом с ним сейчас был его парабатай. Он бы многое отдал за то, чтобы увидеть знакомое лицо.
