— Так вы провели в Бостоне весь день, мисс Флинт?
— Почти весь день.
— Страшная жара, не правда ли?
— Да, довольно жарко.
— Я тоже собирался в город, даже был на станции, но остался. Я не выношу жары. Конечно, знай я, что вы едете этим поездом, может быть, и рискнул бы — чтобы доставить себе удовольствие погулять с вами по городу.
— Не жалейте, что не поехали. Гулять все равно не пришлось бы. Я езжу в город по делам.
— А разве дела нельзя отложить?
— Конечно, иногда и можно, но на это должна быть уважительная причина.
Молодой человек прикусил губу.
— Вам на все нужна уважительная причина. А скажите, какая уважительная причина заставляет вас носить эту шляпу с широкими полями, в которой вы работаете в саду?
— Да очень простая — она защищает меня от солнца.
— Вот и неправда, мисс Гертруда! Вы ее носите потому, что она вам так идет, что ваши соседи недосыпают, чтобы встать пораньше и полюбоваться вами. Разве вас не мучит совесть, что я каждое утро встаю на заре и мокну от росы? Ведь я могу простудиться!..
— Прекрасно, если я в ответе за ваши ранние прогулки, то на будущее я вам их запрещаю.
— Это было бы слишком жестоко. А я-то еще учил вас садоводству…
В эту минуту к ним подошел мистер Грэм, который, услышав, что речь идет о садоводстве, не мог пропустить разговор на свою любимую тему.
А Гертруда села около миссис Брюс и заговорила с ней. Когда мужчины присоединились к ним, разговор сделался общим.
— Мистер Грэм, — говорила миссис Брюс, — Эмилия рассказывала мне о вашем предполагаемом путешествии. Я думаю, что вы будете очень довольны.
— Надеюсь. Для Эмилии ничего лучшего и желать нельзя. И для Гертруды это тоже будет большое удовольствие.
— Вы тоже едете, мисс Флинт?
— Конечно, — ответил за нее мистер Грэм.
— Это будет чудесно! — воскликнула миссис Брюс, обращаясь к Гертруде.
— Я действительно собиралась ехать с мистером и мисс Грэм, — ответила Гертруда, — и предвкушала много радости от этого путешествия, но я решила остаться на эту зиму в Бостоне.
— Что вы говорите, Гертруда? Вот новости! Но мы не можем без вас, я не хочу! — воскликнул мистер Грэм.
— Я и сама не ожидала этого, сэр, и не могла предупредить вас. Вы очень добры, намереваясь взять меня с собой. И мне очень хотелось бы поехать с вами. Но есть обстоятельства, в силу которых я должна от этого отказаться.
— Но вы нам нужны, Гертруда. И вы поедете с нами несмотря ни на что!
— Боюсь, это невозможно, — твердо ответила Гертруда.
— Но я так хочу! И так как вы находитесь под моей опекой, я вправе ожидать, что вы исполните мои требования.
Мистер Грэм разгорячился не на шутку.
— Изложите мне свои доводы, если они у вас имеются, — сердито сказал он.
— Я вам все объясню завтра.
— Я желаю узнать немедленно!
Миссис Брюс, увидев, что назревает гроза, предусмотрительно поднялась и стала прощаться. Мистер Грэм сдерживал свое раздражение до тех пор, пока она не ушла вместе с сыном; но как только за ними закрылась дверь, он воскликнул с неподдельным гневом:
— Что это значит? Я хлопочу, устраиваю дела, чтобы иметь возможность выехать на юг, хочу всем доставить удовольствие, и вдруг, когда все решено, перед самым отъездом Гертруда объявляет, что она остается! Не мешало бы сообщить мне, какие у нее для этого имеются причины.
Эмилия взялась сама объяснить отцу, какие обстоятельства заставили Гертруду отказаться от путешествия, и прибавила, что она вполне согласна с ней.
Мистер Грэм едва сдерживал досаду:
— Это значит, что Герти предпочла нам семью Салливанов, и ты ее поддерживаешь! Хотел бы я знать, что такого сделали для нее Салливаны и чем она обязана им — по сравнению со мной!
— Они всегда были добры к ней; а теперь, когда их постигло несчастье, она не считает себя вправе покинуть их. И я не удивляюсь этому.
— А меня это удивляет! Она взваливает на себя службу при пансионе мистера Уилсона и такую обузу, как этот старик Салливан, вместо того чтоб остаться с нами…
— Мистер Грэм, — горячо возразила Гертруда, — я не выбираю, где мне лучше; я делаю то, что считаю своим долгом.
— А почему вы считаете это своим долгом, скажите пожалуйста? Оттого, что вы жили с ними в одном доме? Или потому, что Вилли прислал вам верблюжий шарф, клетку каких-то неизвестных птиц и толстую пачку писем? И что же? За это вы должны все бросить и ходить за его родней, кто бы у них там ни захворал? А кому вы обязаны вашим образованием? Я ничего не жалел для вас!
— Сэр, — тихо, но с достоинством ответила Гертруда, — если благодеяния, которые вы оказали мне, могут быть оплачены моими услугами, то вы, разумеется, вправе требовать их от меня.
— Мне не нужны ваши услуги, миссис Эллис может делать для Эмилии и для меня все, что делаете вы. Но я люблю ваше общество и я нахожу, что это большая неблагодарность с вашей стороны — покинуть нас, как вы намереваетесь.
— Отец, — сказала Эмилия, — я думала, что давая Гертруде хорошее образование и воспитание, вы имели целью обеспечить ей независимое положение, а не ставить ее в зависимость от нас.
— Когда любишь людей, — возразил мистер Грэм, — зависимость не тяжела. Это дело чувства. Вы смо́трите на это дело только со своей точки зрения, вы обе против меня, и я не хочу больше об этом говорить!
С этими словами мистер Грэм ушел в свой кабинет, с шумом захлопнув за собой дверь, и больше уже не показывался.
Бедная Гертруда! Выходит, что она оскорбила человека, который был так добр, так великодушен к ней, который никогда раньше не говорил с ней резко. Напротив, он всегда был к ней ласков и снисходителен. И он назвал ее неблагодарной! Мистер Грэм, конечно, считал, что она злоупотребила его добротой, и решил, что Эмилия и он стоят у нее на втором плане.
Сама рассерженная не на шутку, Гертруда поспешила пожелать доброй ночи Эмилии, опечаленной не меньше ее, и, придя к себе в комнату, предалась грустным размышлениям, долго не дававшим ей уснуть.
Глава XXII
Эгоизм
Мистер Грэм всегда был добр и приветлив с Гертрудой. Сперва потому, что ее любила Эмилия; со временем он и сам привык к ней. Она, со своей стороны, всегда, чем только могла, старалась выразить ему свою благодарность. Но мистер Грэм, привыкший к всеобщему уважению и почету, принимал это как должное. Действительно, он воспитал Гертруду, дал ей хорошее образование; он к ней привык и не мог или, вернее, не хотел понять, что могло бы заставить Гертруду отказаться от путешествия.
