Девушка даже опасалась, что при такой слабости ее могут увезти силой. Но, отдав Дженни распоряжение уложить вещи Гертруды, запереть квартиру и возвращаться к родителям, доктор все же дал Герти время подумать и изложить причины, по которым она отказывается от его великодушного предложения. Однако ее доводы не удовлетворили доктора и его жену.
— К чему ей независимое положение? Она будет вполне свободна у нас, а ее общество доставит нам такое удовольствие, что она не должна колебаться. Разве она не видит, что оказывает нам услугу, а вовсе не обязывает нас?
Наконец Гертруда была вынуждена привести последний аргумент, который имел наибольшее влияние на ее решение и должен был, по ее мнению, убедить доктора.
— Доктор, — сказала она, — вам известно, что произошло между мной и мистером Грэмом. Вы знаете, что он был против того, чтобы я ушла от них; он думал, что я не в состоянии жить своим трудом, что мне придется опять сесть кому-нибудь на шею. Жалованья, которое я получаю у мистера Уилсона, мне вполне достаточно, и я хочу, когда мистер Грэм вернется, доказать ему, что могу жить без посторонней помощи.
— Ах, так! Значит, Грэм воображал, что без его помощи вы будете нищенствовать? Это на него похоже!
— Нет, — возразила Гертруда, — он просто смотрел на меня как на ребенка и упустил из вида, что, получив хорошее образование, я тем самым защищена от нужды.
— Понимаю, понимаю. Он думал, что вы не выдержите и сочтете за счастье вернуться к нему! Так-так!..
— Может быть, он так и не думал, — сказала миссис Джереми, — а просто был сердит и сам не знал, что говорит. Я думаю, он давно уже забыл об этом. А Гертруда из гордости стоит на своем.
— Дорогая, — заметил доктор, — за такую гордость надо уважать, и я вполне понимаю Гертруду. Не будем больше приставать к ней. Пусть наймет где-нибудь комнату, а нас лишь почаще навещает. Излишне говорить, что в случае болезни или какого-нибудь несчастья двери нашего дома для нее всегда открыты.
— А я не совсем согласна, милая Гертруда, — прибавила миссис Джереми. — Делайте, как знаете, как вам лучше, я вмешиваться не буду. Но на одном я настаиваю: вы должны сегодня же оставить этот дом, который напоминает вам столько грустного, и пожить у нас, пока полностью не поправитесь.
На это Гертруда охотно согласилась. Благодаря попечениям миссис Джереми и искусству доктора силы быстро вернулись к ней.
Все знакомые наперебой предлагали ей свои услуги. У миссис Арнольд была сестра, вдова, которая сдавала комнаты молодым девушкам. Хотя Гертруда не знала ее, но много о ней слышала и надеялась через жену пастора устроиться у этой дамы уютно и недорого. И действительно, у миссис Уоррен оказалась свободной чудесная просторная комната. Миссис Арнольд горячо порекомендовала Гертруду и договорилась о цене.
Миссис Салливан завещала Герти всю обстановку, часть которой была куплена по настоянию Вилли. Пока девушка гостила у доктора, миссис Арнольд с двумя старшими дочерьми организовала перевозку мебели и обустройство Гертруды на новом месте. А для нее было большим облегчением, что ей не пришлось участвовать в этом. И все же сердце девушки сжалось, когда, войдя в первый раз в свою новую комнату, она увидела вещи умершей. Но скоро Герти почувствовала благодарность к окружающим, которые так заботились о ней, и поняла, что ей было бы грешно жаловаться на свое одиночество.
В первый же день своего пребывания у миссис Уоррен, войдя вечером в столовую, Гертруда, не ожидавшая встретить знакомых, очень удивилась, увидев Фанни Брюс.
Мать и брат девочки отправились путешествовать, а ее оставили на зиму в Бостоне, пансионеркой у миссис Уоррен. Фанни, девочка лет двенадцати-тринадцати, видела Гертруду у Грэмов, брала у нее книги и иногда забегала посоветоваться насчет какого-нибудь рукоделья.
Фанни была очень доброй девочкой, но мать мало обращала на нее внимания, поскольку больше была привязана к сыну. Часто она отправлялась с ним путешествовать, а Фанни оставляла в каком-нибудь пансионе. Чувство покинутого ребенка, о котором родная мать не слишком беспокоится, девочку очень угнетало. Она привыкла, что никто не интересуется ее успехами и не заботится о том, чтобы она была счастлива.
Гертруде стало жалко девочку. Часто, хотя ей и хотелось побыть одной и отдохнуть, она приглашала Фанни к себе в комнату. Нередко она забывала собственное горе, стараясь развлечь свою юную приятельницу.
Весь март был ненастным, и девочка почти каждый вечер проводила в комнате Гертруды; живой, часто забавный разговор с Фанни отвлекал девушку от собственных грустных мыслей и заставлял забывать одиночество. Постепенно Герти поняла истину пророческих слов дяди Тру: «В том, что она будет делать для счастья других, она найдет свое собственное».
Наступил апрель, а известий от Эмилии все не было. Гертруда страдала от того, что не могла излить ей свое горе, найти у нее утешение, ободрение и поддержку. Ей хотелось рассказать, как часто зимой ей недоставало теплого прикосновения руки Эмилии, которая так ласково ложилась на ее голову, как ей хотелось слышать милый голос подруги и наставницы. Вначале Гертруда писала регулярно, но теперь она даже не знала, куда писать, так что со смертью миссис Салливан переписка между ней и путешественниками прервалась.
Однажды вечером, сидя у окна, она думала о тех, кого так любила и кого отделяли от нее далекое расстояние или смерть. Неожиданно ее позвали вниз: пришли мистер Арнольд и его дочь Анна.
После обычных приветствий мисс Арнольд обратилась к Гертруде:
— Вы, конечно, знаете новость, Гертруда?
— Нет.
— Как? — удивился мистер Арнольд. — Вы не знаете, что мистер Грэм женился?
Гертруда изменилась в лице.
— Мистер Грэм женился? Вы серьезно, мистер Арнольд? Когда? На ком?
— На вдове Ольбрук, сестре мистера Клинтона; она была в Гаване с компанией, которая приехала с севера, и Грэмы там с ней встретились.
— Но почему же вы, Гертруда, ничего об этом не знаете? — спросила мисс Арнольд. — Это было во всех газетах!
— Последние дни я не читала газет.
— А мисс Грэм, наверное, из-за своей слепоты не может вам писать, — сказала Анна. — Но я думала, что мистер Грэм сам вас известит.
Гертруда промолчала, а затем спросила:
— Вы знаете миссис Ольбрук?
— Немного, — ответил мистер Арнольд. — Я видел ее иногда у мистера Клинтона. Это красивая женщина, которая любит роскошь и удовольствия.
— А я видела ее довольно часто, — добавила Анна. — Она груба, шумлива и заносчива. В ней есть все, чтобы сделать Эмилию несчастной…
Мистер Арнольд с упреком взглянул на дочь.
— Анна, — сказал он, — ты уверена в том, что говоришь?
— Белла Клинтон для меня авторитет, отец. Так она в школе говорила о своей тетке.
— И что, Изабелла так обрисовала свою тетку?
