— Хорошие вести для нас, дитя мое!
И она прочла вслух:
«Скучное дело, вызвавшее меня, почти закончено, и исход его очень благоприятен для моих планов и желаний. Я не вижу теперь никаких помех для нашего путешествия в Европу, которое может быть назначено на вторую половину будущего месяца; поэтому девицам следует начать готовиться. Передайте Эмилии, чтобы она не жалела расходов на себя и Гертруду».
— Он так говорит о мисс Флинт, — с насмешкой сказала Изабелла, — как будто она принадлежит к его семье. Я не вижу большого удовольствия в путешествии по Европе со слепой девицей и этой ее несносной компаньонкой; не понимаю, почему мистер Грэм вздумал тащить их с собой.
— Я с удовольствием оставила бы их дома, — поддержала ее миссис Грэм, — это было бы хорошим наказанием для Гертруды. Но оставить Эмилию! Грэм скорее поедет без правой руки.
— Уж если я когда-нибудь выйду замуж, то уж точно не за вдовца со слепой дочерью, да еще такой, которую все обожают и которой все прислуживают!
— Прислуживать ей дело Гертруды, на то ее и держат…
— В том-то и беда! Слепой нужна прислуга, а у нее в прислугах такая, видите ли, важная особа, которая отбивает у ваших племянниц женихов и ссорит их между собой!
— Что же я могу с этим поделать, Белла? Не могу же я ее прогнать.
— А вы бы рассказали об этом мистеру Грэму.
— Конечно, — задумчиво промолвила миссис Грэм, — надо будет рассказать ему о ее выходках. Муж очень удивится, что мистер Брюс перестал у нас бывать. Он думал, что это будет недурная партия для Китти.
В этот момент Изабеллу позвали в гостиную — к ней кто-то пришел, а тетка осталась одна, и мысли ее были не слишком благоприятны для Гертруды.
В то время как Белла спускалась в гостиную, стараясь придать своему лицу самое приятное выражение, чтобы принять гостей, которых на самом деле ей вовсе не хотелось видеть, Гертруда поднималась по черной лестнице из кухни, неся в руках белое батистовое платье и целый ворох только что выглаженных вышитых воротничков и манжет. Лицо ее покраснело; она казалась очень усталой. Придя к себе в комнату, она положила белье на кровать и села у окна. Тут в полуоткрытую дверь заглянула миссис Прим и, увидев Гертруду в таком состоянии, замерла от удивления. А затем, взглянув на кровать, воскликнула с негодованием:
— Что я вижу, мисс Гертруда! Да ведь вы сами все это гладили!
Гертруда улыбнулась, но ничего не ответила.
— Ну нет! Это уже слишком! — воскликнула добрая женщина. — Вы работали в раскаленной кухне, в самую жару, тогда как мы все отдыхали! Я уверена, что если бы мисс Эмилия знала об этом, она ни за что в жизни не надела бы белого платья!
— Едва ли его можно надеть, — сказала Гертруда. — Я не умею гладить, и мне это было очень трудно.
— Наоборот, оно превосходно выглажено, мисс Гертруда. Но зачем же вы делаете работу Бригиты?
— У нее всегда так много дел, — Гертруда уклонилась от прямого ответа, — а мне не мешает немного поучиться. Это никогда не лишнее, миссис Прим.
— Но не в такое же пекло, как сегодня! И вообще я должна сказать, времена сильно изменились, если родная дочь мистера Грэма, которая всегда была первой в доме, теперь не имеет права на услуги из-за того, что есть кое-кто поважнее! Бригите надо бы быть поумнее и не слушать этих выскочек, когда ей говорят — как вчера миссис Грэм, — чтобы она оставила это тряпье, потому что есть дела посерьезнее. Наша Кэти так никогда не поступила бы. Но я не буду я, если не расскажу мисс Эмилии, что теперь в доме делается. Если ее любимые платья нельзя стирать дома, да и ваши, кстати, тоже, — что ж, придется отдавать их на сторону. Денег на это хватит, и пусть они лучше тратятся на настоящих барышень! Но я не могу видеть это безобразие! Сейчас же пойду и расскажу мисс Эмилии.
— Вы не сделаете этого, миссис Прим, я очень прошу вас, — твердо сказала Гертруда. — Подумайте, как больно будет Эмилии узнать, что миссис Грэм плохо к ней относится. Я предпочитаю каждый день гладить или делать что угодно для Эмилии, только бы не дать ей ни малейшей возможности даже заподозрить, что кто-то может не любить ее.
Миссис Прим колебалась.
— Мисс Гертруда, — сказала она, — мне казалось, что сильнее меня никто не любит нашу дорогую барышню. Но теперь я начинаю думать, что вы любите ее еще больше. Я не говорила бы всего этого, если бы не думала также и о вас; вы здесь с самого детства, мы всегда так вас уважали, и я не могу видеть, как эти люди с вами обращаются.
— Я знаю, миссис Прим, вы любите и Эмилию, и меня; и надеюсь, что из любви к нам обеим вы никому не скажете ни слова об этих домашних мелочах. Мы сделаем, что можем, чтобы оградить мисс Грэм от любых неприятностей, а о себе не будем беспокоиться; если меня сейчас не так балуют, как я привыкла, самое лучшее — не обращать внимания; не надо делать из мухи слона!
— Да благословит вас Господь, мисс Гертруда! Эти женщины счастливы, что имеют дело с вами; не всякая их стерпела бы. Слава Богу, мне они нечасто попадаются! Я прямо дала понять миссис Грэм, что не терплю, когда вмешиваются в мои дела. Мне очень неприятно видеть, как обращаются с моими хозяйками, но если вы этого хотите, Гертруда, я, насколько смогу, придержу свой язык…
И миссис Прим удалилась, что-то бормоча сквозь зубы.
Глава XXXIII
Неожиданное решение
Гертруда расчесывала перед зеркалом свои роскошные волосы, когда в дверь тихонько постучали, и к ней вошла миссис Эллис.
— Как же так, Гертруда, — растерянно промолвила она, — я никогда не думала, что дойдет до такого!
— Что случилось? — спросила Гертруда.
— А то, что наши комнаты понадобились, и нас выгоняют вон!
— Кого?
— Да сперва вас, а потом, должно быть, и меня…
Гертруда вспыхнула, но не сказала ни слова, а миссис Эллис рассказала ей, что велено приготовить ее комнату для каких-то гостей, которых ожидают завтра, причем хозяйка даже не сочла нужным предупредить об этом Гертруду. Миссис Грэм, казалось, была так уверена, что Эмилии не доставит ничего, кроме удовольствия, если Герти поместится в ее комнате, что миссис Эллис решила, что об этом договорились заранее.
Глубоко оскорбленная и возмущенная не столько за себя, сколько за Эмилию, Гертруда на некоторое время задумалась. Потом она спросила миссис Эллис, сказали ли об этом Эмилии. И когда та ответила отрицательно, Гертруда попросила и не говорить.
— Мне ведь очень часто приходится ночевать в комнате Эмилии, — сказала она, — и если вы согласитесь поставить в вашей комнате мой письменный стол и пустите иногда переночевать на кушетке, то все уладится и Эмилия ничего не узнает.
Миссис Эллис согласилась. Она сделалась очень мирной и уступчивой за последние месяцы. И теперь она не только не воспротивилась, но даже предложила Гертруде помочь ей перенести платья, книги и рабочий стол.
