— Она придет завтра?
— Может быть.
— Хорошо, если бы она пришла завтра. Завтра дядя Тру будет занят весь день: он будет перевозить уголь.
— Очень хорошо, я попрошу Кейти прийти завтра.
Кейти пришла. Комнату вымыли, выскоблили, все прибрали. Герти одели во все новое, а остальные ее вещи сложили в чемоданчик.
Конечно, помощь Герти была не такой уж большой, обошлись бы и без нее. Но она не подозревала об этом и старалась изо всех сил.
Герти показала Труману, как удобно расставили мебель и как просторно стало в комнате.
— Вот так раз! — только и смог сказать добрый старик.
Для Герти этот день — благодаря радости дядюшки Тру — остался памятным на всю жизнь: она впервые узнала счастье, которое дает сознание, что ты можешь порадовать кого-нибудь.
Труман уселся перед камином, который тоже был вычищен и блестел почти так же, как у миссис Салливан. Весело потирая озябшие руки и грея их перед огнем, он осматривал свое жилище и любовался Герти. По совету миссис Салливан девочка накрыла на стол и собиралась поджарить хлеб к ужину. На нижней полке шкафа уже стояла тарелка с аккуратно нарезанными ломтиками хлеба; на верхней полке была установлена вымытая и вычищенная посуда, и Герти, стоя на стуле, доставала оттуда чашки и блюдечки.
Труман, глядя на нее, думал: «Славная женщина, эта миссис Салливан! Как она это все хорошо устроила! А Герти! Это радость моя, мое истинное счастье!..»
Глава VI
Первая дружба
В эту минуту кто-то быстро вошел в комнату.
— Дядя Тру, — сказал гость, — вот ваш пакет. Вы забыли о нем, и я тоже забыл бы; хорошо, мама увидела его на столе… Я был так рад, что пришел домой, что и не подумал о нем.
— Понятное дело! — сказал Тру. — Спасибо, Вилли, что принес его. А я все боялся его разбить.
— А что это, дядя Тру?
— Маленькая игрушка для Герти…
— Вилли! Вилли! — позвала миссис Салливан. — Ты пил чай, мой мальчик?
— Нет, мама, а ты?
— Давно уже. Но я тебе приготовлю.
— Не стоит, — отозвался Тру. — Оставайся здесь, Вилли.
— Мама! — крикнул Вилли. — Не беспокойся, я буду пить чай у дяди Тру! А теперь посмотрим, что в этом свертке, да и мне пора познакомиться с Герти. Где она? Она выздоровела?
— Да, да, она совсем поправилась, — ответил Тру. — Да куда же она делась?
— Ах! Вот она, за скамейкой. Что ж это она от меня спряталась?
— Я не знал, что она так застенчива. Ну-ну, глупенькая, — прибавил Тру, направляясь к девочке, — послушай, Герти, иди познакомься с Вилли. Это Вилли Салливан.
— Не хочу! — ответила Герти.
— Ты не хочешь видеть Вилли? Да ты не знаешь, что ты говоришь! Вилли — самый лучший мальчик на свете, и я уверен, что вы быстро станете большими друзьями.
— Он меня не будет любить, — сказала Герти, — я знаю.
— Это почему же? — перебил Вилли, подходя к углу, где пряталась Герти. — Я уверен, что полюблю тебя, как только увижу.
И, отняв ее руки от лица, весело сказал:
— Здравствуй, кузина Герти! Как поживаешь?
— Я тебе не кузина, — буркнула Герти.
— Как же не кузина? Труман мне дядя, тебе тоже, значит, ты мне — двоюродная сестра.
Герти не могла больше сопротивляться добрым словам и дружелюбному тону Вилли. Она позволила вытащить себя из своего угла и постепенно вывести на освещенную часть комнаты. По мере приближения к свету она пыталась освободить свои руки, чтобы снова закрыть лицо, но Вилли не давал. Он отвлек ее внимание пакетом, который еще не был развернут, пробудил в ней любопытство и так развлек ее, что через несколько минут Герти уже чувствовала себя вполне свободно.
— Что бы это могло быть? — говорил Вилли. — Что-то очень твердое… Сможешь угадать?
Герти тронула пакет, потом нетерпеливо посмотрела на Тру.
— Разверни его, Вилли, — сказал старик.
Вилли достал из кармана ножик, перерезал веревку и вынул гипсовую статуэтку, какие часто продаются в Америке. Статуэтка изображала молящегося ребенка, пророка Самуила.
— Какая прелесть! — радостно воскликнула Герти.
— Как это я не догадался? — сказал Вилли.
— А ты это уж видел? — спросила Герти.
— Не эту самую, но я видел сотни таких же!
— А я никогда не видела! Как она мне нравится! Дядя Тру, ты сказал, что это мне? Где ты ее взял?
— Она мне досталась случайно. Я зажигал на углу фонарь. Вижу, идет один из этих мальчишек, что продают такие фигурки, доску держит на голове. Я еще подумал, как это он ее не уронит. Вдруг — трах!.. Он задел доской за фонарный столб, все полетело… К счастью, большая часть угодила в сугроб, а что попало на тротуар, разбилось вдребезги. Мне стало жаль бедного мальчика; было поздно, и он, верно, мало продал, если у него осталось так много товара, и…
— И я знаю, что вы сделали, дядя Тру! Конечно, сейчас же бросили и лесенку, и фонарь и принялись помогать ему подбирать товар… — рассмеялся Вилли.
— И тут же получил награду! — перебил его Труман. — Когда всё собрали и установили, он снял шляпу и что-то сказал, но я не понял ни одного слова. Потом он настоял, чтобы я взял одну из статуэток. Я не хотел, потому что не знал, что с ней делать, как вдруг вспомнил, что она может порадовать Герти.
— О, дядя, я буду любить этого гипсового мальчика больше… Нет, не больше, а как моего котеночка, хотя тот был живой, а этот нет. А все же он такой хорошенький!
Труман, видя, что Герти занята подарком, оставил детей, а сам стал готовить чай.
— Ты его береги, Герти, не разбей! — сказал Вилли. — У нас была точь-в-точь такая статуэтка — пророк Самуил. Я нечаянно уронил ее, и она разбилась.
— Как ты его назвал? — спросила Герти.
— Самуилом.
— Что это значит — Самуил?
— Это имя ребенка, который здесь изображен.
— А почему он стоит на коленях?
— Он молится Богу.
Герти с недоумением рассматривала статуэтку и, казалось, была в большом затруднении.
— Боже мой, — сказал Вилли, — разве ты никогда не молишься?
— Никогда. А что такое Бог? Где он?
Вилли был поражен вопросами Герти. Он серьезно ответил:
— Бог на небесах, Герти.
— А небо — это там, где звезды? Хотелось бы мне побывать на небе!
— Если будешь доброй, попадешь на небо.
— Ну, тогда мне там не бывать! Я очень дурная. Нет никого на свете хуже меня!..
