Смерть Чарли означала для Джинни, что она потеряла не только мужа, но и место на празднике. Барбара чувствовала себя вором, укравшим у лучшей подруги что-то очень важное. Теперь, когда Чарли погиб, на «Джемини-9» вместо него должен был полететь я. Все заголовки газет, все аплодисменты публики, всё преклонение, которое должно было прийти к Джинни, теперь предстояло собрать Барбаре. Об этом тяжело говорить, но она больше не была членом тесной компании жен астронавтов. Джинни осталась одна, с детьми на руках, а в космической программе не было места для вдов и сирот. Это было совершенно нечестно и ужасно.
Когда я положил трубку, мы поспешили на место падения. Я никогда не забуду эту мучительную сцену, при том что я был твердо уверен: эта катастрофа вполне могла не произойти. Через несколько часов Дик Слейтон позвонил Тому и мне и сказал: ««Джемини-9» ваш».
Для NASA настало время похоронить еще двоих, но если сравнить это с безумием, которое окружило «Аполлон-1» всего лишь годом позже, то смерть Чарли и Эллиота осталась лишь небольшой меткой в истории программы. Она шла вперед с еще большим темпом: быстрее, быстрее! Ведь всего за четыре недели до этого беспилотный советский аппарат первым совершил мягкую посадку на Луну.
Если они сделали это с помощью автомата, разве не могут они сделать то же самое с живым экипажем? Мы не могли терять время. Через 48 часов после гибели Си и Бассетта «Джемини-9» выкатили из здания № 101, провезли мимо флагштока, где зимний ветер трепал до половины спущенный флаг, и отправили на Мыс для заключительной подготовки к полету.
Я вновь надел синий мундир, чтобы выполнить печальную обязанность проводить друзей в последний путь. Двумя годами раньше я надевал его в память о Теде Фримане, теперь – ради Эллиота и Чарли. Из четырнадцати человек в нашей группе двое, Тед и Чарли, были уже мертвы, и никто из нас еще не поднялся в космос. Поминальные службы прошли 2 марта в Техасе в методистской церкви Сибрука и в пресвитерианской Вебстера, и обе были заполнены до отказа. Астронавты на T-38 пронеслись в небе в строю с промежутком на месте погибшего. Похороны состоялись на Арлингтонском национальном кладбище. Шел дождь, было холодно, я глубоко задумался и вздрогнул от удивления, когда раздались три залпа прощального салюта. «Вперед, солдаты Христа!»
Когда мы вернулись к работе, для меня все изменилось. Я был поражен, какая это огромная разница – состоять в основном экипаже и в дублирующем. До этого меня грела мысль о том, что я буду готовиться во всю силу, но работать все-таки доведется другому. Теперь же именно мне предстояло сидеть на верхушке этой чертовой МБР и лететь на ней к небесам, и чувство защищенности растворилось, как сахар в воде.
Программа набрала такой быстрый темп, что всего через месяц после катастрофы был запущен «Джемини-8» с Нилом Армстронгом в командирском кресле и Дэвидом Скоттом, летчиком-испытателем с магистерской степенью из Массачусетского технологического института, готовым к продолжительному выходу. Он располагал лишь ручным устройством с соплами на сжатом газе, подобно Эду Уайту, и не должен был испытывать ракетную установку AMU, но мы не сомневались, что Дейв принесет тонны ценной информации, которую я смогу использовать для подготовки к собственному выходу.
Они состыковались с ракетой «Аджена» и очень быстро попали в серьезную беду. Состыкованные объекты начали вращаться по рысканью и крену, а затем перешли в дьявольскую круговерть, и все это вне зоны связи с ЦУПом. Экипажу было не с кем посоветоваться, а ситуация ухудшалась с каждой секундой.
Они подумали, что источником проблемы является «Аджена», и Нил расстыковал аппараты. От этого проблема только усилилась – маленький «Джемини» стал вращаться с дикой скоростью, делая полный оборот за секунду. «У нас тут серьезная проблема, – умудрился сообщить по радио Дейв, когда связь восстановилась. – Мы кувыркаемся вовсю». Как оказалось, один из двигателей застрял во включенном состоянии и заставил «Джемини» крутиться подобно волчку, так что астронавты были близки к потере сознания. Нил сумел полностью отключить весь комплект двигателей орбитального маневрирования, а затем медленно успокоил корабль до стабильного положения с помощью малых двигателей системы управления спуском в носовой части. Чтобы сделать это, он истратил большую часть топлива, выделенного на возвращение с орбиты.
Тем не менее они сумели вскоре приводниться в западной части Тихого океана и были спасены американским эсминцем – единственным кораблем, который оказался поблизости. Нил любил говорить, что поставил рекорд, который никогда не будет побит: встречавший их авианосец всё еще ожидал в Карибском море, а он плюхнулся в воду в 13 000 км оттуда, вблизи Окинавы. И несмотря на всю жуть, выпавшую им за десять часов полета, Нил и Дейв достигли важной цели программы: они доказали, что стыковка на орбите возможна.
К сожалению, досрочное прекращение полета заставило отказаться от запланированного выхода Дейва в открытый космос, а я лишился шанса узнать побольше об этой сложной работе. Отсутствие таких знаний очень дорого обошлось мне, когда я вышел наружу из «Джемини-9».
Не потребовалось много времени, чтобы некоторые в Отделе астронавтов начали критиковать работу Нила. Он же гражданский пилот, и, быть может, слегка растерялся. Почему он сделал это, а не вот это? Они бы не стали крутиться так сильно, если бы он не расстыковался с «Адженой». Эти великие специалисты по вопросу о том, как надо было делать, сидевшие на Земле в то время, как Нил и Дейв боролись за свое спасение в космосе, были безжалостны. В нашем сверхконкурентном братстве облажаться было недопустимо, а если ты это сделал, то можешь заплатить очень дорого. Кто знает, вдруг эти критические речи достигнут ушей Дика и изменят подбор будущих экипажей в пользу того, кто ябедничает? Увы, никто не был свободен от критики, если подал хотя бы малейший повод для нее. Никто.
Тот факт, что нас с Томом назначили после катастрофы в Сент-Луисе в полет на «Джемини-9», не просто изменил список экипажей. Для одного конкретного человека «круги по воде» от этого решения имели историческое значение.
Поскольку мы стали основным экипажем, нам нужны были дублеры. Джим Ловелл, который отлетал на «Джемини-7» и нацеливался на полет на «Аполлоне», согласился в промежутке поработать дублером командира «Джемини-10». Базз Олдрин, у которого полетного опыта не было, получил «дохлое» назначение пилотом в этот экипаж
[60]. Но когда мы с Томом стали основными на «Джемини-9», Джима и Базза тоже сдвинули вверх по списку и назначили новым дублирующим экипажем для нас. А раз так, уже они оказались в очереди на последний полет в серии, «Джемини-12».
Нет никаких сомнений в том, что Джим был обречен на полет на «Аполлоне», а вот в отношении Базза такого сказать нельзя. Не вскочив в последний момент на подножку «Джемини-12», он вряд ли попал бы на борт «Аполлона-11» и стал вторым человеком на Луне.
11
Мэр 19-й площадки
Утро вторника 17 мая 1966 г. в Атлантическом океане было ясным и чистым. Авианосец «Уосп» лениво крейсировал примерно в 1900 км восточнее Майами. Горячее тропическое солнце постепенно высушило лужи, которые появились на летной палубе во время вечернего шквала. Члены экипажа бродили возле своих самолетов и вертолетов, а группа гражданских фотографов и репортеров заряжала пленку в фотоаппараты и заправляла бумагу в пишущие машинки. «Уосп» был штатным спасательным кораблем для четырех предыдущих «Джемини» и должен был дежурить в расчетном районе, чтобы через несколько дней выловить из воды Тома и меня. В ангаре у лифта № 3 уже расстелили красную ковровую дорожку в ожидании нашего прибытия.
