Лишь благодаря отцу я смог добиться столь многого. Именно он дал мне личный и моральный компас, с которым я сверяюсь до сего дня. Он был верен маме, он никогда не сделал плохо ни ей, ни Ди, ни мне. Я уважал и любил его, но, как это бывает между многими отцами и сыновьями, между нами не было близкого личного контакта.
Он несколько лет болел диабетом и принимал инсулин, но долго отказывался изменить свои привычки и перестать курить и пить. Я приезжал нечасто из-за занятости по работе, так что когда я все-таки добирался до дома, папа доставал бутылку скотча и настаивал на том, чтобы выпить ее с единственным сыном. Он уже заметно ослабел, и мы знали, что здоровье у отца неважное, но он так гордился сыном-астронавтом, что отказаться выпить с ним означало бы сокрушить те остатки духа, что еще жили в этом слабом теле. Так он пытался сказать, насколько на самом деле заботится обо мне. Он был моим отцом и достойным человеком, и я любил его. Как жаль, что он не прожил еще немного, чтобы увидеть, как я шагаю по Луне… но мне хочется верить, что он знает об этом и о том, что я думал о нем там.
Летчики – это особая порода людей. Мы верим, что смерть не должна править жизнью. Гас Гриссом, непростой человек, однажды сказал: «Если мы умрем, мы хотим, чтобы люди приняли это. Мы надеемся: что бы ни случилось с нами, оно не задержит программу. Покорение космоса стоит риска для жизни».
За несколько поколений до того, как Гас впервые надел скафандр, 18-летний Джон Гиллеспи Мэги вступил в ряды Королевских канадских ВВС, чтобы драться на фронтах Второй мировой войны и погиб в воздушном бою. Однажды он поднялся на 9000 метров и получил такой заряд вдохновения, что сочинил поэму, которая стала гимном пилотов. Я нашел ее в конце 1967 года, чтобы обрести душевное равновесие и восстановить веру.
Я выскользнул из кандалов земли;
Вверяясь воле серебристых крыл,
Забрался к солнцу, где, смеясь, вели
Свой танец облака; что я творил,
Вам и не снилось – плыл, кружил, парил…
В безмолвия сияющий провал –
Настичь ревущий ветер – я клонил
Дерзающее перышко, и гнал
Вверх, вдоль безумной, жгучей синевы, –
С небрежной грациозностью мечты;
Там ни орла, ни жаворонка вы
Не встретите… Волнуясь, я проник
В чистейшую святыню высоты,
Простер ладонь – и тронул Божий лик
[87].
16
Восставший феникс
Уолли хотел назвать его «Фениксом», и это было бы самое подходящее имя. В арабской легенде эта царственная птица заканчивает свою 500-летнюю жизнь в пламени погребального костра, а из пепла рождается новая. Для древних египтян она олицетворяла Солнце, которое умирает каждый вечер и возрождается поутру. Отличное было бы имя для новой «птицы» Ширры, которая возродилась из пепла несчастного «Аполлона-1».
Но бесцветные технократы из NASA не любили давать космическим кораблям личные имена. Воображение не являлось их сильной стороной, и они постановили, что полет ракеты «Сатурн IB» за номером SA-205 и командного модуля 101 (лунного модуля не предусматривалось) будет называться «Аполлон-7». Соединенные Штаты были вновь готовы лететь.
В течение 1968 года почти вся программа была сосредоточена на одной цели – благополучно запустить Уолли, Уолта и Донна. На «Аполлон» работали 33 000 человек, получающих жалованье в NASA, и 383 тысячи в частном секторе. Боевой корабль вполне мог бы плыть в поту, который они все вместе пролили. Если бы преданность делу превращалась напрямую в ракетную тягу, они бы смогли отправить «Аполлон-7» на дальние окраины Галактики, подобно кораблю «Энтерпрайз» в новом популярном телевизионном проекте Star Trek.
Уолли стал сущим дьяволом. Этот приятный в общении человек, любящий пошутить и слегка развязный, превратился в сосредоточенного, недружелюбного ублюдка, раздающего «пистоны» направо и налево. Став командиром первого «Аполлона», отправляющегося в полет, он взял на вооружение большой молоток и пускал его в ход без промедления. Он стоял над душой у всякого, кто имел обязательства по изготовлению нового корабля, или же вцеплялся ему в хвост, тут же доводя до сведения виновника, если он сам или кто-то из членов экипажа был недоволен работой. «Не вам предстоит лететь на этой штуке, – гремел он, – а нам! А те ребята, которые попытались сделать это в прошлый раз, сгорели заживо. Такого при мне не будет, братан». Донн и Уолт тоже разговаривали в раздраженном духе, хотя и не настолько.
Дошло до того, что персонажи поменялись ролями – Фрэнк Борман, всегда жесткий и решительный, обратился вдруг в миротворца. Он был отряжен работать с руководящей группой, которая отвечала за изготовление командного и служебного модуля для «Аполлона-7», и видел, что занудство Уолли уже не помогает, а вредит делу. Фрэнк сказал Дику, что Ширра зарывается, что все уже много раз слышали его хотелки и что этот ураган требований начинает мешать работе. Вправьте этим ребятам мозги, сказал Борман Дику, иначе North American не сможет закончить изготовление корабля и он никогда не поднимется в космос. Слейтон согласился, и это был не последний случай, когда Уолли и Дик схлестнулись по поводу полета «Феникса».
В конце концов стал обретать плоть корабль, по сути спроектированный заново и включающий тысячи улучшений, которые обошлись в полмиллиарда долларов. Изменилась вся его внутренняя начинка, начиная с новой краски и новых тканей, которые отказывались гореть даже в чистом кислороде. Люк, который не смогли открыть астронавты «Аполлона-1», перепроектировали так, чтобы его можно было распахнуть всего за три секунды. Приняли решение, что до старта астронавты будут находиться не в чисто кислородной среде, а в намного более безопасной атмосфере из азота и кислорода.
Приземистый командный модуль, чем-то похожий на бумажный стаканчик для воды, который весил пять тонн, но имел всего 3,9 метра в диаметре, привезли из Калифорнии на Мыс для финальных проверок и подготовки к старту. В конечном итоге все, и даже Уолли, согласились, что он безопасен, пригоден и работоспособен. Запуск был намечен на осень 1968 года, и темп тренировок стал ускоряться.
Время на тренажерах оказалось в дефиците, потому что экипаж «Аполлона-7» не был единственным в графике, хотя им и давался приоритет на всех имеющихся установках. В качестве дублеров, мы с Томом и Джоном тоже оттачивали свои навыки, тем более что мы должны были не только помочь подготовиться основному экипажу, но и отработать свои действия для полета на «Аполлоне-10».
Дик произвел новые назначения, и эти ребята тоже вышли на подготовку. К «Аполлону-8» тренировались Джим МакДивитт, Дейв Скотт и Расти Швейкарт в качестве основного экипажа и Пит Конрад, Дик Гордон и Ал Бин как дублеры. По их следам предстояло пройти «Аполлону-9», на который были назначены Фрэнк Борман, Майк Коллинз и Билл Андерс. Их дублировали Нил Армстронг, Джим Ловелл и Базз Олдрин
[88].
