«Не можете? Ладно, приятель, попробуем иначе. – Он вновь прочел права и, как и многие другие, неправильно произнес мою фамилию, начав ее с твердого «к» вместо мягкого «с»: – Курнин, Юджин – вас действительно так зовут?»
«Полисмен, я и этого не могу вам сказать». Если теперь до него дойдет, Дик меня убьет.
«Смотрите, все ли я понял правильно. Вы отказываетесь назвать свое настоящее имя и сказать, что вы здесь делаете. У вас права, выданные в Калифорнии, без срока годности, но вы проживаете в Техасе и в данный момент находитесь во Флориде. Документов на машину нет, договора аренды тоже. Пока все верно?»
Я кивнул в знак согласия, понимая, что дерьмо вот-вот попадет в вентилятор.
«Примерно так… сэр».
«Знаете что, мистер Курнин или кто вы там на самом деле? Думаю, что вам придется проехать в участок».
«Э, вы не можете сделать этого. На самом деле не можете!» Разговор определенно пошел в неправильном направлении, и я уже видел мысленным взором заголовки утренних газет: «Арест астронавта отменяет полет к Луне».
«Завтра я должен отправиться кое-куда, и вы просто не имеете права забрать меня в полицейский участок!»
«Хотите поспорить? – Полицейские не любят слышать подобные вещи. – Пожалуйста, выйдите из машины».
Он уже потянулся за наручниками, когда я увидел самое прекрасное за всю жизнь зрелище. На другой стороне дороги с визгом остановился потрепанный «фольксваген», человек в очках в толстой черной оправе выглянул в окно и с изумлением прокричал: «Ш-шино! Ш-што ты тут делаеш-шь? Ты должен готовиться!»
Полицейский повернулся к Гюнтеру Вендту – «фюрер площадки», как его называли за глаза, спешил на помощь
[113]. Молодой коп был теперь в окружении и в полном замешательстве. Я протянул руку в сторону далекого «Сатурна V» и объяснил, что происходит.
«Гюнтер, у меня тут настоящая проблема. Вы не могли бы объяснить полисмену, почему он не может сегодня арестовать меня?»
«А пош-шему ты не объяснишь сам?»
«Дик запретил мне это».
«Дик? Он тош-ше здесь?» – Вендт огляделся, столь же удивленный, как и полицейский. На нас смотрели люди, приближался еще один полисмен.
«Нет. Он разрешил мне уехать на несколько часов к семье. Гюнтер, мне нужно выбраться отсюда, пока никто меня не узнал».
Вендт кивнул, аккуратно взял полисмена под руку и отвел в сторону, а я устало облокотился на машину. Он показал на ракету, потом снова на меня, взволнованно роняя в вечернее тепло гортанные слова с сильным немецким акцентом. Через несколько часов ему предстоит закрыть за мной люк космического корабля, и я отправлюсь к Луне. Наконец, полицейский всё понял и вернулся ко мне с ухмылкой.
«Я слышал за время службы много невероятных историй, и если ты думал, что я поведусь на эту, то очень зря, – сказал он. – Тут вокруг тысячи людей, а я должен поверить, что поймал астронавта по дороге к Луне? Но история шикарная. Давай, вали отсюда. – Он засмеялся, махнул мне рукой и добавил: – Лети на свою Луну».
Уезжая, я видел тупую корму старого «фольксвагена», колесницы моего спасителя из Пенемюнде, которая зафыркала и покатилась прочь по дороге. Теперь я начал приходить в себя и подумал, что появление Гюнтера в ту самую минуту могло оказаться больше чем совпадением – возможно, это был добрый знак для нашего «Аполлона-10».
Уже в темноте мы с Томом отправились на площадку 39B посмотреть на ракету, которая вознеслась на 36 этажей над нами, и каждый ее дюйм сверкал в свете прожекторов. Она весила теперь изрядно – 2 940 780 кг, и говорила на своем нескладном языке – шипела, стонала и булькала. Даже в неподвижности, привязанная к старту стальными узами, она выглядела живой и, казалось, понимала, что должна сделать что-то очень важное.
«Да, это не похоже на «Джемини»», – сказал Том, когда мы стояли перед троном «Сатурна», словно пара восхищенных школьников. У меня никогда не было такого чувства, даже когда я размышлял о полете на межконтинентальной ракете «Титан». Та ракета ждала в зловещем спокойствии, как будто неодушевленная, и должна была остаться такой до того самого момента, когда компоненты ее высококипящего топлива сольются вместе и взорвутся. Нет, наша ракета была совсем другой девочкой. Мне казалось, что она превратилась из металлической в настоящую, из плоти и крови, и что-то шептала мне.
На «Титане» мы сидели всего лишь на двух двигателях. На «Сатурне», на одной лишь его первой ступени, было пять монстров по имени F-1, и каждый был вчетверо мощнее, чем весь «Титан». Они поглотят 43 тонны керосина и жидкого кислорода за девять секунд грома и бушующего пламени на старте, прежде чем ракета станет свободной.
«Нервничаешь?» – спросил Том с ухмылкой.
«Черт возьми, нет, – возразил я. – Жду с нетерпением».
«Черт возьми, нет. И я тоже», – согласился он и громко захохотал, шлепнув меня по спине.
Но почему же я тогда чувствовал себя таким маленьким?
18
Жарь, малыш, жарь
Люди из службы NASA по связям с общественностью, озабоченные имиджем агентства, которые чувствовали, что названия «Гамдроп» и «Спайдер» недостаточно серьезны на фоне исторического значения «Аполлона-9», получили еще более тяжелый удар, когда карикатурист Чарлз Шульц разрешил нам окрестить командный модуль «Аполлона-10» «Чарли Браун», а лунный модуль – «Снупи» в честь героев комикса и мультсериала «Мелочь пузатая»
[114]. Пиарщики проиграли по полной программе, потому что этот неуклюжий парень и его отважная гончая были известны всей планете, и их имена обрели небывалый успех. Бесстрашный Снупи в шлеме-пузыре с развевающимся красным шарфом, летящий к Луне в своей конуре, тут же сделался символом выдающегося мастерства, и когда шумиха улеглась, изображения этой собачонки появились повсюду – на наклейках и плакатах, на куклах и ранцах, на футболках и пуговицах. Ничего подобного в истории программы еще не было.
Столетием раньше, еще до того, как были изобретены аэропланы, Жюль Верн написал роман о полете на Луну, удивительно похожем на наш. У него были три астронавта и многоступенчатая ракета – «лунный поезд»
[115], запуск производился из Флориды… и экипаж сопровождал пес по имени Сателлит. Неплохо угадано, правда? Подходило время старта, который был назначен на воскресенье 18 мая 1969 г. в 12:49 восточного летнего времени
[116]. Опыт предыдущих полетов позволял воспринимать события как безопасную и знакомую рутину. Я проснулся в 06:50, за сорок минут до Тома и Джона, чтобы посетить вместе с Ди О’Хара частное богослужение отца Каргилла, близкого друга семьи. Затем позавтракал традиционным стейком с яйцами вместе с примерно десятью друзьями-астронавтами. Мы прошли медосмотр, получили доклады о состоянии систем и о метеоусловиях, облачились в скафандры и проехали семь километров до самой дальней части Космического центра, где располагалась площадка 39B. Дорога заняла 15 минут; когда мы стартуем, то за 12 минут достигнем орбиты.
