Год продолжался, и личные проблемы, которые не были известны за пределами населенных астронавтами пригородов, начали выходить на свет с разрушительными результатами. Трещина прошла между Джоном Янгом и его женой, Ал Уорден был на грани развода, слухи о других непрочных браках растекались как жидкая нефть. Ал имел билет на «Аполлон-15», Джон должен был командовать «Аполлоном-16», и Дик не уволил ни того, ни другого. Они намеревались лететь. Словно сейсмический удар сотряс семьи в Нассау-Бей, Эль-Лаго и Тимбер-Коуве. Женщины, которые помогали этим мужчинам исполнить свои космические мечты, уходили, и их заменяли симпатичные молодые девушки! Не заразно ли это?
Мы с Барбарой держались прочно, по крайней мере, так думал я, поэтому прежде чем я окунулся в подготовку к новому полету, мы взяли давно уже необходимый отпуск. Мы поехали на ранчо в Неваду, где мы с Трейси катались на лошадях, а Барбара отдыхала и читала книги, или же все мы отправлялись купаться. Потом мы выдвинулись в Сан-Диего и дальше по берегу в Монтерей, и вернулись в Лос-Анджелес на праздничный обед, который президент Никсон дал в честь астронавтов «Аполлона-11». Когда Трейси начала учиться в первом классе, мы с Барбарой на неделю улетели на Гавайи со Стаффордами. Но вокруг нас рушились браки других астронавтов, и никто из нас уже не принимал ничего на веру.
И дело было не только в разводах. Нам стало ясно, что меняется весь мир, когда через несколько месяцев после знаменитого полета «Аполлона-11» к нам приехали советские космонавты. Эти парни считались до сих пор нашими врагами в космосе, но теперь нам пришлось позвать их в дом, приятельствовать с ними и вести себя как ни в чем не бывало. Разумеется, приятное взаимное открытие, состоящее в том, что ни у кого из нас нет рогов и хвоста, было сделано очень быстро, и вскоре мы поладили как нормальная безбашенная банда авиаторов. В будущем мне предстояло тесно подружиться со многими советскими коллегами.
Мы с Барбарой пять дней играли роль хозяев для генерал-майора Георгия Берегового и для Константина Феоктистова, ученого, которого в 1964 году посадили в первый трехместный корабль «Восход», чтобы он перестал говорить о потенциальной опасности этого полета. NASA оплачивало все расходы, и мы хватили через край, игнорируя резкие контрасты в политических взглядах. «Политики мешают нам», – говорил в это время Армстронг в Пакистане, где у астронавтов «Аполлона-11» была середина мирового тура по 22 странам.
В Сан-Диего мы повели гостей в Морской мир, а затем на футбольный матч «Чарджеров», где после объявления почти 60 000 зрителей встали и приветствовали нас. Я рисовал диаграммы, объясняя, что происходит на поле, а удивленный Береговой поднимал руки и описывал американский футбол как игру, в которой «все падают, потом все встают и падают опять». Добавьте хот-доги и пиццу и симпатичную блондинку в качестве переводчицы для сына-подростка генерала Берегового.
Георгий был экстравертом, большим счастливым человеком, и резко контрастировал с худым и хилым инженером Феоктистовым. Он пил водку, как нормальный человек пьет лимонад, и долгими вечерами, когда произносились тосты за всё, что придет на ум, с каждой рюмкой Георгий становился лишь веселее и контактнее. Он переделывал мое имя Юджин так, чтобы его было удобнее произносить по-русски. «У-жин! Еще по одной! – призывал он, когда я пытался закрыть глаза и съехать под стол. – Давай, У-жин, всего одну!»
На вечеринке в Ла-Холле в стоящем на обрывистом берегу шикарном доме Фрэнка Джеймсона, президента Teledyne-Ryan, Георгий запросто надел передник, чтобы помочь мне приготовить большой запас барбекю, в то время как мексиканский ансамбль-марьячи гудел вдалеке, а жена космонавта Лидия наткнулась на стеклянную дверь. Было выпито много тостов за будущую дружбу. «У-жин! Еще по одной!» Георгий игриво подергал за уши Микки-Мауса в Диснейленде и оседлал молодого бычка на арене Коу-Пэлис в Сан-Франциско.
Деловая часть тура началась, когда мы повезли Георгия и Константина в Дауни и провели по цехам North American Rockwell, где временно хранились мой «Аполлон-10» и «Аполлон-11», и двое космонавтов почти с благоговением смотрели на пилотируемые корабли, которые летали к Луне. Сегодня «Аполлон-10» находится в лондонском Музее науки, а «Аполлон-11» обрел подобающее ему место в Вашингтоне, в Национальном аэрокосмическом музее.
Голливуд поучаствовал, организовав большое застолье в доме Кирка Дугласа, и каждая звезда Тинсел-Тауна хотела поблистать для людей из космоса. Барбара сидела за столом с двумя ее любимыми актерами, Гленном Фордом и Уолтером Маттау, и их женами. В толпе дефилировали Клинт Иствуд, Голди Хоун, Дина Шор, Ли Марвин и Гручо Маркс, и русские без переводчика болтали с многоязычным Юлом Бриннером и актрисой Натали Вуд, фамилия которой когда-то была Захаренко.
Поскольку Советский Союз тогда сторонился американских фильмов и музыки, наши русские друзья не узнавали большую часть знаменитостей – они не имели понятия, кто эти люди. Среди встречающих был Фрэнк Синатра, и я представил его Георгию, который тепло приветствовал Голубоглазого Старину, а затем прошептал: «А кто это?» Комик Дэн Роуан немедленно покинул очередь и отправился пить. «Какой мне смысл встречать их, если они не знают Синатры», – объяснил он.
В ноябре 1969 года стартовал «Аполлон-12» с Питом Конрадом, Диком Гордоном и Алом Бином. Для нас внутри программы этот полет был столь же сложным и опасным, как любой предыдущий. То, что мы однажды сели на Луну, не означало, что мы сможем это повторить. Теперь мы хотели проверить, насколько мы сильны, можем ли мы на самом деле выбирать там пути-дороги, и эти ребята сделали великолепную работу. Мало того что они преодолели удар молнии в «Сатурн V» во время запуска, их лунный модуль «Интрепид» («Неустрашимый») сел на поверхность Луны всего в десяти метрах от назначенной цели – от кратера в Океане Бурь, в который двумя годами раньше опустился автоматический аппарат «Сервейор-3». Пит и Ал были известны склонностью к преувеличению.
А вот переменчивая публика дезертировала от нас толпами. То, что нам представлялось изумительным результатом с точки зрения техники и летного мастерства, американский народ воспринимал как скучную рутину. Мы же уже были на Луне! Мы побили русских! Мы видели цветные телепередачи из дальнего космоса! Телевизионные сети становились жадными по части бесплатного эфирного времени, потому что изображения мужиков, парящих в невесомости и прыгающих подобно кроликам по Луне, не выдерживали конкуренции с рекламой стиральных порошков, пива и зубной пасты. Нарастающее равнодушие привело к уменьшению общественной поддержки, и тем самым создало дополнительную угрозу финансированию, которое и так было недостаточным, а становилось еще более скудным.
Сложные и опасные полеты выглядели как легкая прогулка, и в результате мы стали жертвой собственных успехов! Растущий хор политиков призывал направить лунные доллары на земные дела, и в основном на те проблемы в избирательных округах, на которых можно «навариться» в политическом смысле. Зачем тратить деньги на космический мост, если значительно меньшее по длине сооружение через какой-нибудь Криппл-Крик поможет конгрессмену сохранить свое место?
NASA решило, что настало время договориться с докучливым научным сообществом и получить финансовую и политическую поддержку в обмен на отправку на Луну настоящего ученого. Вскоре после возвращения «Аполлона-12» на Землю сделка была заключена.
