Березин смотрел. Во все глаза смотрел. Уголки его полных губ то тянулись вверх, то падали вниз, словно он никак не мог решить, какая эмоция предпочтительнее. Нине понадобилось несколько мгновений, чтобы понять, в чем дело. Лицо Егора Березина искажал паралич. Наверное, таким оно стало после перенесенного инсульта. И немудрено. Если судить по нездоровой полноте и одышке, за собственным здоровьем доктор Березин следил не особо. Если вообще следил.
– З-з-здравствуйте! – сказал он, слегка заикаясь, и тоже протянул Нине руку. Рукопожатие было вялым, словно все силы его ушли на это вымученное «з-з-здравствуйте». – Оч-ч-чень рад! – Левая половина его парализованного лица улыбалась, а правый уголок губ полз вниз. Поэтому казалось, что Егор Березин носит сразу две маски: одну веселую, а вторую трагическую.
– Как хорошо, что вы решили выбраться в свет, Ниночка! – Сычев оттеснил товарища, оперся локтями на стойку, по-свойски подмигнул разрумянившейся Ксюше. – У нас сегодня необычный вечер. Ждем звезду бардовской песни из области.
– Ги-т-т-тарной м-м-музыки, – смущенно поправил его Березин.
– А все едино! – отмахнулся Геннадий. – Главное, что красиво и культурно!
У противоположной от стойки стены уже готовили импровизированную сцену, а народ все прибывал и прибывал. Нина отыскала взглядом Тему, и сердце ее снова замерло. Тема был не один, напротив него за столиком сидел какой-то мужик.
– Простите, мне нужно отойти! – Нина проскользнула между Сычевым и Березиным, почти бегом бросилась к столику.
– Что вам нужно? – спросила, глядя прямо в косматый затылок незнакомца.
– Да, собственно, хочу выпить чашку кофе. – Незнакомец обернулся и тут же перестал быть незнакомцем.
На Нину с насмешливым прищуром смотрел Вадим Чернов, их сосед и спаситель. От сердца отлегло, и она без сил опустилась на свободный стул, на ходу успев бросить быстрый взгляд на Темкин рисунок. Темка разрисовывал раскраску. Все нормально, обычно и безобидно. Никаких зверей. Никаких кровавых следов.
– Очухались? – спросил Чернов без всякого выражения.
– Кажется. – Нина кивнула.
– И решили приобщиться к прекрасному? Не каждый вечер в здешних краях такое событие.
– Решили сходить за покупками. – Нина кивнула на стоящий под столом пластиковый пакет.
– Но не удержались и заглянули на огонек к нашей несравненной Ксюше? – Он развернулся всем корпусом и приветственно помахал Ксюше. Та помахала в ответ. По ее озабоченному лицу было понятно, что наступает самая горячая и хлопотная пора.
А Яков с товарищами уже направлялся к столику с золоченой табличкой с надписью VIP, расположенному рядом со сценой. Ясное дело – у магната и мецената должен быть свой собственный VIP-столик. Проходя мимо них с Черновым, троица притормозила. Чернов привстал, поздоровался за руку с каждым.
– Ай да Вадим Николаевич! Ай да молодец! – похвалил его Сычев. – Времени даром не теряете. Когда это вы успели познакомиться с нашей Ниной? – На Нину он глянул так, словно она и в самом деле являлась его племянницей или еще какой родственницей.
– Было дело, – ответил Чернов уклончиво.
– Они ж соседи, – буркнул Яков. Кажется, Якова единственного из присутствующих мало заботило предстоящее культурное мероприятие. Или он был единственным, кто знал о Нинином поспешном бегстве из дома у Темной воды?
– А я и забыл, что Вадим Николаевич у нас не верит ни в суеверия, ни в черта, ни в дьявола! – то ли похвалил, то ли пожурил Сычев, а потом сказал уже вполне серьезно: – И правильно! Давно пора начать борьбу с этим мракобесием! Такие земли пустуют! Такая красота даром пропадает из-за людской дремучести! Вон Ниночка, хрупкая девочка, а ничего не боится. Заселилась себе в отчий дом и радуется жизни.
Боится. Еще как боится хрупкая девочка Ниночка! Так боится, что сбежала к неприветливой бабушке Шипичихе и готова при случае сбежать еще дальше. Но рассказывать о своих планах она никому не станет. Ни к чему это.
А тем временем на сцену под аккомпанемент редких аплодисментов вышла молодая женщина с гитарой. Одета она была в замшевую юбку, свободную белую блузу и «казаки». Ее густые волосы были стянуты на макушке в конский хвост. Одним словом, вид она имела совсем несерьезный и на мэтра никак не тянула. До тех пор, пока не коснулась струн.
Определенно, она была талантлива. Определенно, ей нравилось то, чем она занималась. Нравилась гитара, нравилась музыка, нравилась публика. Публике она тоже нравилась. Особенно мужской половине. Вот Чернов, к примеру, уселся поудобнее за их с Темкой столом, подпер кулаком небритую щеку, заслушался. Девушка сначала просто играла, а потом запела глубоким, неожиданно низким голосом. Тут уже заслушались все. Даже Темка отложил раскраску, обернулся. Лицо его выражало восхищение. Нина усмехнулась, не знала она, что ее маленький сын – ценитель прекрасного.
А народ между тем понемногу осваивался, освобождался от магии голоса и мелодии, вспоминал, что не музыкой единой может порадовать простого бантеевского обывателя вечер пятницы. Ксюша скользила между столиками с полными подносами. Тут же, в зале, работали еще три молодые девчонки. Наверное, их наняли по случаю, поэтому с работой своей они справлялись не слишком хорошо, и Нина видела, как Ксюша то и дело то шикает на них, то раздает ЦУ. Но в целом вечер проходил благодушно.
– Как рука? – спросил Чернов шепотом.
– Что?.. – Чтобы никому не мешать, он наклонился к ней близко, слишком близко.
– Я спрашиваю, как твоя рука? И вообще как дела?
– Хорошо, – сказала она, наверное, с излишним оптимизмом, потому что Чернов многозначительно хмыкнул.
– Больше никакого зверья? – спросил он, поглядывая то на сцену, то на Нину.
– Больше никакого. – Шипичихина собачка же не в счет. – А что с рыбалкой? – спросила она исключительно из вежливости. Плевать ей и на рыбалку, и на Чернова. У нее жизнь летит в тартарары, а она не знает, что с этим полетом делать.
– Рыбалка не состоялась. – Чернов пожал плечами. – Настроение не то.
Дальше сидели молча, смотрели на сцену, слушали музыку. Темка рисовал. Нина время от времени поглядывала на его рисунок. Ничего необычного, ничего странного. Забыть бы к чертовой бабушке. Да как забудешь, когда в кармане ее джинсов лежит совсем другой рисунок? Лежит и каленым железом жжет.
Подошла Ксюша, по-свойски подмигнула Чернову, улыбнулась Нине, поинтересовалась, что они будут заказывать, а потом заговорщицким шепотом добавила, что заказ нужно делать сейчас, потому что потом все самое вкусное съедят.
– Мне как обычно, Ксюша! – сказал Чернов, и Нине вдруг стало неприятно от этого его «как обычно». Отчего-то ей казалось, что Чернов в Загоринах такой же чужак, как и она сама, а вот выходило, что совсем даже не чужак. Он был знаком почти со всеми присутствующими в зале, он был своим.
– Мне кофе, а Темке клубничного мороженого, пожалуйста.
