Наверное, Чернов так и решил, потому что многозначительно хмыкнул, спустился по ступеням, подхватил Якова под мышки и поволок на террасу. Но уже тут, на террасе, внимательно вгляделся в его лицо и спросил шепотом:
– Что это с ним?
– Она его заморочила, – тоже шепотом ответила Нина. – Та убитая девушка. Она приходила ко мне сегодня.
– Приходила куда? – Чернов притулил Якова к стене дома, чтобы тот не упал, подпер локтем.
– Сюда, домой.
Он тяжко вздохнул. Нина его понимала. Нет ничего хорошего в ночных визитах утопленниц. Но Шипичиха ведь предупреждала, что такое возможно.
– Она вошла в твой дом?
– Нет. Я вышла к ней. – Признаваться в таком безрассудстве было стыдно. Это тогда ее порыв казался нормальным и единственно возможным, но как такое объяснить Чернову?
Чернову не требовалось объяснение.
– Дура, – сказал он одновременно зло и устало. – О себе не думаешь, так хоть бы о Темыче подумала.
Он называл ее сына таким одновременно взрослым и смешным именем, что обижаться на него не было никаких сил. Да и что обижаться, если она дура и есть?
– Кто стрелял? Он? – Чернов глянул на Якова. Он не спрашивал, что Яков делал у Темной воды посреди ночи, наверное, догадывался что. Его волновали куда более важные вопросы.
– Нет. – Нина мотнула головой. – Стрелял Лютый. Сергей Лютаев, человек, который…
– Я знаю, кто он такой, – оборвал ее Чернов резко и нетерпеливо. – Он стрелял в кого-то из вас?
– Он стрелял в зверя. – Неожиданно Нине стало обидно из-за этого нетерпеливо-пренебрежительного тона. Глупость, конечно, но все же…
Чернов свободной рукой взъерошил свои еще влажные волосы, застонал, а потом велел:
– По порядку!
Она рассказала по порядку, кратко, без лишних слов и эмоций, словно стенограмму зачитала.
Чернов тоже слушал без лишних слов, вот только свет на террасе он погасил. Наверное, чтобы не стать мишенью для того, кто мог до сих пор прятаться в темноте. А потом велел:
– В дом!
Он дождался, когда Нина переступит порог, а потом втащил внутрь Якова, задвинул засов, осмотрелся. Взгляд у него был как у полководца, оказавшегося в осажденной и не слишком надежной крепости. Он потеплел, лишь когда остановился на Темке.
– Дядя Яша немного того… перебрал, – принялся объяснять Чернов. – Ты иди спать, Темыч, больше ничего интересного не будет.
У него удивительным образом получалось договариваться с ее сыном. Даже немного обидно. Но как бы то ни было, а Темка широко зевнул, махнул им рукой и пошлепал в спальню. В его маленькой вселенной все встало на свои места: тетя ушла, дядя Вадим пришел, мама на месте, до утра ничего интересного не случится. Знать бы еще, слышал ли он вой зверя и выстрел. А если слышал, понял ли, что происходит? Она подумает об этом утром, а пока нужно что-то сделать с Яковом.
Яков сидел в кухне за столом, смотрел прямо перед собой невидящим взглядом, по его подбородку стекала тоненькая алая струйка, а Нине некстати подумалось, что пиявки, когда присасываются к человеку, выпускают в рану вещество, разжижающее кровь, специально, чтобы та не свернулась. А еще что-то анестезирующее, чтобы паразита долго не могли обнаружить. Что сейчас в крови у Якова? И как его вывести из этого сумеречного состояния?
– Это она его ранила? – спросил Чернов, стаскивая мокрую футболку и аккуратно развешивая ее на спинке стула.
– Да.
– А тебя?
Прежде чем ответить, Нина глянула на свою ладонь. Чернов тоже глянул. Рана затянулась, напоминал о ней лишь тонкий белесый рубец.
– Со мной все в порядке. – Она сжала руку в кулак, едва удержалась от того, чтобы спрятать кулак за спину.
– И теперь он вот такой. – Чернов не спрашивал, Чернов констатировал очевидное. – Значит, она сказала, кто ее убил? – спросил он совсем другое, а Нина задумалась.
Получалось, что та девушка обвиняла в своей смерти Якова. Она говорила «он». Он – это кто? Яков или кто-то другой? Только одно Нина теперь знала наверняка: убийство совершил человек, а не зверь. По крайней мере, одно конкретное убийство. Было и еще кое-что… Лютаев тоже желал Якову смерти. И в голосе его, прокуренном или простуженном, слышалась затаенная ярость.
– Я не уверена в том, что она сказала. Она уже не человек, понимаешь?
– Понимаю. – Чернов криво усмехнулся, и Нина подумала, что, возможно, про русалок он теперь знает не меньше, чем она, если не больше. Про русалок и полуночные хороводы… – Слушай, я пойду переоденусь. Ты же не выбросила мой халат?
Она не выбросила, она его даже просушила и аккуратно повесила на вешалке в ванной. На всякий случай. Глупость, конечно, но вот… снова пригодился…
Чернов вернулся быстро. Так же скоро и деловито он зажег духовку и придвинул к раскрытой дверце стул с развешанной на его спинке мокрой одеждой. Нине и самой захотелось пересесть поближе к теплу, потому что в ее теле все еще плескалась Темная вода.
– Надо побриться к едрене фене. – Чернов поскреб подбородок. – Думал, поживу в глуши Робинзоном, обрасту волосами, как леший, отдохну от цивилизации, а тут бороду приходится сушить по три раза на дню.
Он говорил и наблюдал, как Нина достает из шкафчика коробку с кофе. С одобрением и вожделением наблюдал.
Кофе пили молча, каждый думал о своем. И только Яков не думал ни о чем, Яков сидел истуканом и смотрел прямо перед собой.
– Что станем с ним делать? – Чернов не выдержал первым. – Есть идеи?
У Нины возникла только одна мало-мальски толковая идея. Помочь им могла Шипичиха, но для этого следовало дождаться рассвета. Посреди ночи она Чернова из дому не выпустит. Мысль эта была настолько смешная и самоуверенная, что Нина помимо воли улыбнулась.
– Что? – спросил Чернов настороженно. Ее улыбки его нервировали. Да она и сама нервничала. Чего уж там…
– Съезди за Шипичихой, – сказала Нина и поспешно добавила: – Только утром!
– Ну разумеется, не сейчас! – Он многозначительно глянул на свои торчащие из-под халата ноги. – Не хотелось бы эпатировать таким фривольным видом почтенную загоринскую публику.
Стало вдруг легко, словно невидимая глыба, что все это время давила на сердце, истаяла, как предрассветный туман. Он никуда не уйдет до рассвета, не бросит их с Темкой одних.
– А зачем? – спросила Нина шепотом. – Зачем ты приехал?
– Выстрел услышал. – Чернов пожал плечами.
Выстрел услышал и примчался их спасать. Какой хороший человек. Никто раньше не спасал их с Темкой. Ей приходилось спасаться самой. Она уже почти привыкла.
– Он в него попал? – спросил Чернов, внимательно разглядывая безучастного ко всему Якова.
