Я изумленно вскинулась: я ослышалась?! Он что сказал?! Мне это понимать, как извинения?!!
Его величество улыбнулся чуть явственнее.
– Вы не откажетесь ненадолго задержаться, леди? Побудете немного моей гостьей?
Мама. Он еще и просит. Вот теперь действительно просит, а не приказывает! Да что случилось, в самом-то деле? Что на него нашло? Какая муха укусила? Неужто подменили, а я не заметила?!
Я подозрительно оглядела повелителя Валлиона с ног до головы, ища подвох, но признаков подмены не нашла. Стоит, улыбается, серые глаза спокойны и чуточку насмешливы. Расслаблен, уверен в себе, как и всегда, но некоторая доля сомнений чувствуется. Иначе он бы выдержал многозначительную паузу до конца и не стал бы так буравить меня взглядом, настойчиво требуя ответа.
– Леди?
– Конечно, сир, – озадаченно отозвалась я. – Когда о чем-то вежливо просят, грех отказывать. Ас, Бер… все в порядке.
Скароны тут же исполнили изящный полупоклон и отступили от шатра на несколько шагов, всем видом демонстрируя, что полностью подчиняются моим приказам. Правда, те, кто в курсе, что такое скароны, подобным жестом не обманулись бы, потому что отлично знали, что двигаться эти здоровяки умеют быстрее молнии. Его величество, кажется, оценил знак несомненного доверия. Потому что коротко кивнул и откинул полу шатра так, чтобы ее краешек зацепился за специальный крючок у входа и чтобы при желании суровые южане могли воочию убедиться, что их хозяйке никто не чинит вреда. Ответный жест вежливости, так сказать.
Я мельком заглянула внутрь, тут же углядев накрытый, но пока еще нетронутый стол, и развязала тесемки плаща, позволив ему сползти с плеч.
– Ас?
– Позвольте мне, леди? – поспешно качнулся навстречу Родан, как будто я не плащ предлагала подержать, а как минимум лавровые венки раздаривала. Этот факт меня до того озадачил, что я едва не отдернула руку, но потом принюхалась, уловила аромат хорошего вина, уже по-новому взглянула в неестественно горящие глаза Хаса и с укором вздохнула.
– Господин да Виро, вы, кажется, уже начали отмечать сегодняшний праздник?
– Ну… так ведь… – Хас, к огромному удивлению короля, неожиданно смутился. – Ну, праздник же.
– Правильно брат говорил, что вы не всегда способны грамотно расставить приоритеты… Идите, отмечайте спокойно, лорд. Но сегодня мне на глаза больше не показывайтесь.
– А завтра можно? – с надеждой посмотрел он, ничуть не расстроившись.
Я вздохнула снова.
– Можно. Но в трезвом виде и со светлой головой.
– Всего хорошего, леди, – тут же поклонился Хас, затем отвесил такой же учтивый поклон королю и молниеносно испарился.
Я покачала накидку в ладони, взглядом отпустила Рорна, чтобы не толкался тут зазря, решительно повесила плащ на руку Аса, а потом вернулась к шатру и под внимательным взглядом короля зашла внутрь.
Ничего экстраординарного там, разумеется, не было – просто просторный шатер, накрытый стол и несколько кресел, стоящих вдоль дальней стены. Никакой роскоши, никаких золотых подсвечников (и правда – самый разгар дня, зачем свечи?); огромная ваза с фруктами, холодные закуски, несколько видов салата; аккуратно сложенная стопка белоснежных салфеток на краю… и ни одного назойливого слуги в радиусе километра.
С ума сойти.
Я покосилась на вход, но король оставил там небольшую щелку, сохраняя видимость приличий и тем самым позволяя мне чувствовать себя именно в гостях, а не беззащитной пленницей в руках злобного сластолюбца.
– Присаживайтесь, леди. – К моему вящему удивлению, его величество собственноручно прихватил от стены два кресла и придвинул к столу. – Угощайтесь. Чувствуйте себя спокойно.
– Спасибо, – улыбнулась я и, отбросив церемонии, благодарно присела. – О чем вы хотели меня спросить?
– А я должен вас о чем-то спрашивать? – умело изобразил удивление король, присаживаясь напротив.
– А разве вам не о чем меня спросить?
Он хмыкнул.
– Ну, если леди желает о чем-то рассказать…
Вот теперь хмыкнула и я.
– А вы хитрец, ваше величество. Уже сгораете от любопытства, но все равно не можете себе позволить быть в этом уличенным.
– Откуда вы знаете, что мне любопытно?
– Любопытство – естественное свойство человеческой натуры. Человек, утративший способность интересоваться новым, перестает быть интересным сам.
– Очень двоякое заявление, леди, – со смешком заметил монарх, потянувшись за гроздью напоминающих виноград ягод. – А вы сами любопытны?
– Безмерно, – признала я. – Собственно, из-за этого я и оказалась в Валлионе.
– А ваш брат?
– Об этом вам следует спросить у него самого. Я отвечаю только за себя.
– Ну, хорошо. Допустим, вы правы, леди. И, допустим, мне действительно интересно…
Я улыбнулась.
– Это так трудно признать, ваше величество?
– Хорошо, мне очень интересно, – наконец сдался король. – И в первую очередь интересно знать, кто вы?
– В каком смысле?
– В прямом: кто вы, леди? Я вижу вас третий раз в жизни, и вы в третий раз меня поражаете.
Я неторопливо, старательно обдумывая ответ, потянулась за ягодами.
– Что конкретно вас интересует, ваше величество?
– Все, что вы можете мне рассказать.
Как он сегодня деликатен… все, что могу… ишь ты. Могу-то я много, как уже не раз говорила, но только не буду. Еще не забыла, как он провел меня возле Расщелины. И отлично помню, какой из него отменный актер. Ведь на самом деле все это – шатер, беседка, накрытый стол, непринужденная беседа тет-а-тет… абсолютно ничего не значит. Игра… опять игра. Старая как мир, бесконечная. Он, наверное, уже и не умеет по-другому? Вот и сейчас вроде улыбается, а смотрит остро, испытующе. Кажется, только присутствие скаронов сдерживает его нетерпение, иначе, наверное, разговор повелся бы совсем в другом ключе.
Я вздохнула.
– Вообще-то, ваше величество, тут особенно нечего рассказывать. Большую часть жизни я прожила в очень далеком отсюда месте, вместе с родителями, и жизнь эта была не больно-то интересной. Я училась. Занималась понемногу всем, что было на тот момент доступно и, как считали родители, непременно нужно знать молодой девушке. Рисовала, танцевала, немного пела… все как обычно. И только одним, пожалуй, отличалась от своих сверстниц…
– Любопытством? – предположил король.
– Именно. Оно-то и привело меня в один прекрасный момент на высокую крышу, с которой и начались все мои трудности.
– Почему на крышу? – удивился он, деликатно отщипнув еще одну ягоду.
– Мне было интересно, – криво улыбнулась я. – Интересно побывать на самом краю, понимаете? Когда стоишь высоко, когда никого рядом нет, когда кончики пальцев уже висят над пропастью, но при этом ты неожиданно понимаешь: вот она, настоящая свобода… Перед тобой лежат все пути. Все дороги, от самой страшной до самой невероятной, о которой даже и мечтать нельзя… один шаг решает все. Одно движение способно изменить целую жизнь. Или оборвав ее, не дав толком даже начаться, или же сделав ее совсем иной.
