Чарльз жил с нами в одном доме, но мой страх перед ним пропал. При встречах со мной он держался прохладно, как бы показывая, что больше не интересуется мной и не держит на меня зла. Филипп же всегда был рад меня видеть.
Братья много времени проводили с отцом, который, хотя и был прикован к постели, по крайней мере, на месяц, все же достаточно окреп, чтобы принимать посетителей; и так как он очень тревожился, что не успеет переговорить с сыновьями, доктор решил, что отказав ему в этом, можно только ухудшить его состояние.
А поговорить им нужно было о многом.
Бабушка сказала, что принято какое-то важное решение. Филипп стал очень серьезен, хотя со мной он был по-прежнему очарователен и мил. Однажды утром, спустившись к завтраку, я застала его одного. При виде меня глаза его вспыхнули от радости.
– Как хорошо, что ты пришла, Ленор. Так много всего случилось.
– Ты имеешь в виду своего отца?
Он кивнул. Потом подарил мне одну из своих самых обворожительных улыбок.
– Я так люблю с тобой разговаривать. Ты умеешь слушать и понимать. Скоро у нас все изменится. Мы с Чарльзом прекращаем учебу, тем более, что срок обучения уже почти подошел к концу. Это как раз то, о чем я хотел попросить отца. И немедленно приступаем к делам.
– Да, я думала, что так оно и будет.
– Наш отец поправляется, но он уже не сможет заниматься делами, как прежде. Доктор говорит, что теперь ему нужно следить за своим здоровьем. Это было предупреждение. Итак, отныне и навсегда мы вступаем в дело. Конечно, я не хотел, чтобы это произошло именно так. И еще, я хотел поговорить с тобой как-нибудь. – Он огляделся. – Здесь неудобно. Возможно, мы могли бы пойти куда-нибудь.
– Куда? – спросила я.
– Например, в Гринвич. Я знаю одну гостиницу – «Корона и скипетр». Говорят, что там готовят лучших в Лондоне снетков. – Он слегка поморщился. – Я бы предпочел, чтобы мы поехали одни. Но, полагаю, это не возможно.
Я не ответила.
– С нами должен поехать кто-то еще, иначе это будет нарушением приличий, – продолжал он.
– Ну тогда, давай поговорим здесь.
– Нет. Мы пригласим твою бабушку. Она знает, о чем я хочу поговорить с тобой.
– Замечательно.
В столовую спустилась Джулия.
– Привет, – сказал Филипп, – готовишься к схватке?
Джулия взяла себе завтрак с буфета.
– Графиня – настоящий дракон, – пожаловалась она, – я получила небольшую передышку.
– Все это ради доброго дела, – легкомысленно заметил Филипп.
– Тебе хорошо, – Джулия, взглянула на меня, – тебе не приходится так страдать. Я никогда не похудею, а эти корсеты меня просто убивают.
– В таком случае на твоем месте я не стал бы естъ столько ветчины, – посоветовал Филипп.
– Мне нужно поддерживать силы. Мне очень понравилась парча лавандового цвета, которую купила твоя бабушка.
– Да, красивая, – согласилась я, – а ты видела эскиз платья, которое она собирается из нее сшить?
– Нет, они не считают нужным советоваться со мной. Твоя бабушка с графиней будто парочка старых ведьм... они делают то одно, то другое... и ничего мне не говорят.
– Бабушка наверняка показала бы тебе все выкройки, если бы ты попросила.
– Иногда я чувствую, что устала от всего этого и мне хочется домой. Но потом начнутся балы и все такое прочее...
– И ты полюбишь их, – договорила за нее я, – ведь ты всегда этого хотела.
– Я думала, что хочу... раньше.
Она вздохнула и положила себе еще ветчины.
– Я чувствую, что графиня вывезет в свет не юную леди, а индийского слона, – сказал Филипп с братской прямотой. То что Джулия сильно прибавила в весе, ни у кого не вызывало сомнений. Я думаю, что она нервничала и поэтому ела больше, чем обычно.
Я хотела выйти из-за стола, но Филипп поймал меня за руку.
– Может быть, сегодня, – сказал он, – ближе к вечеру. Мы могли бы добраться туда к половине седьмого. Тебе там понравится. Попроси свою бабушку.
Когда я сообщила бабушке о приглашении Филиппа, она обрадовалась.
– Он мне нравится, – сказала она, – больше всех в этой компании.
Уж если бабушке понравилась эта идея, то я и подавно была рада.
Филипп оказался опытным гребцом. Он сказал, что ему нравится сидеть на веслах и что он часто катался на лодке в университете, поэтому мы со спокойной душой доверили ему себя.
– Теперь я буду много времени проводить в Лондоне, – говорил он нам. – Сегодня утром я ездил в Спитэлфилдс. Так много всего предстоит изучить.
– Твой брат не разделяет твоего энтузиазма, – сказала бабушка.
– Я знаю, – признал Филипп, – и в некотором смысле даже рад этому. Мне это дает большую свободу действий. Я не люблю, когда кто-нибудь вмешивается в мои планы.
– У тебя будет как бы спящий партнер, – сказала я.
– Иметь спящего партнера – слишком большая роскошь даже для более успешного бизнеса, чем ваш, – заметила бабушка, – нужно, чтобы каждый из вас вносил свою лепту.
– Не думаю, чтобы он испытывал влечение к шелку... или вообще к делу. Чарльзу лучше пойти в парламент, заняться юридической практикой... или чем-нибудь еще в этом роде.
– Я уверена, что ты добьешься успеха, – сказала я ему.
Он слегка нахмурил лоб.
– Ты знаешь, – сказал он, – я думаю, что удар с отцом случился оттого, что у него было много волнений.
– Весьма вероятно, – согласилась бабушка.
– Ты хочешь сказать, что он волновался из-за проблем в бизнесе? – спросила я.
Филипп кивнул.
– Дела идут не совсем так, как нам хотелось бы. Я бы не сказал этого никому другому, но ты всегда все понимала, Ленор, так же как и вы, мадам Клермонт, ведь вы – часть нашего дела. Нет сомнения, что дела принимают нежелательный оборот.
– Некоторое время назад я догадалась об этом по некоторым высказываниям твоего отца, – сказала бабушка.
– Проблема в том, что к нам поступает импортный шелк, – объяснил Филипп. – Уровень продаж нашего шелка упал и продолжает падать.
– Ты считаешь, что нужно ввести налог на ввозимые товары? – спросила я.
Он размышлял.
– Конечно, для нас это было бы хорошо. Тогда мы могли бы устанавливать более высокие цены на свои ткани. И нам не пришлось бы подлаживаться под своих конкурентов. Но вопрос разрешения свободной торговли – весьма спорный. Нужно спросить себя, хотел бы ты этого, если бы речь шла о каком-нибудь другом товаре. Наверное, несправедливо ожидать, чтобы таможенные тарифы отвечали только нашим личным интересам. Ведь мы хотим, чтобы ввели налог на шелк только потому, что наш бизнес начал хромать.
