– В этом нет необходимости. Я сумею найти дорогу.
– В этом лесу недолго и заблудиться.
– Мне он не показался таким уж дремучим.
– И тем не менее... если позволите.
– Ну конечно. Вы, вероятно, хотели бы лично убедиться, что я и в самом деле покину ваш лес. Ну что ж, я могу только снова принести свои извинения. Это больше не повторится.
Он подъехал ко мне. Я похлопала свою гнедую и прошептала ей слова одобрения. Она все еще побаивалась его собак.
– А лошадка-то с норовом, – сказал он.
– Ей не нравятся ваши Фидель с Наполеоном.
– Эта парочка исполнена сознания своего долга.
– Они могут быть очень жестокими.
– Когда выполняют свой долг.
– Который состоит в том, чтобы наказывать нарушителей.
– И в этом тоже. Здесь сворачиваем.
Он ехал рядом со мной; собаки тащились сзади, признав меня и гнедую субъектами, не представляющими опасности для их хозяина.
– А скажите мне, мадам Сэланжер, вы приехали сюда погостить?
– Я здесь в гостях у своего отца – Анри Сент-Аланжера.
– Значит, вы все-таки – одна из них.
– Полагаю, что так.
– Понимаю. Тогда, думаю, могу сказать точно, кто вы такая. Судя по вашему акценту и иностранному облику, вы – та девочка, которую бабушка увезла когда-то в Англию.
– Прошу прощения за мой акцент.
– Ну что вы, он очарователен. Вы хорошо говорите по-французски, но этот едва заметный акцент выдает в вас иностранку. Мне он нравится. А что до иностранного облика... то он нравится мне не меньше. Vive la difference
[22]
.
Я улыбнулась.
– Вы, наверное, спрашиваете себя: что это за надменный тип, который осмелился приблизиться ко мне да еще выпроваживает из своего леса? Я прав?
– Ну так и кто же он?
– У него не очень приятный характер, как вы скоро заметите.
Он выжидательно смотрел на меня, но я не ответила. Это его позабавило, и он засмеялся. Я смотрела на него и не верила своим глазам. Теперь это был совершенно другой человек. Его глаза смеялись и лучились весельем. Линия рта стала более мягкой и нежной.
– И будете совершенно правы, – сказал он. – Меня зовут Гастон де ла Тур.
– Вы живете где-то поблизости?
– Да, совсем рядом.
– И владеете этим лесом, которым так гордитесь, что никого и близко к нему не подпускаете.
– Верно, – согласился он. – Я возражаю против того, чтобы по моему лесу ходили чужие.
– Здесь очень красиво, – сказала я. – Стыдно быть таким жадным.
– Как раз потому, что красиво, я и не хочу здесь никого видеть. Я и правда совершенно испорченный человек.
– Какой вред могут причинить вашему лесу?
– Полагаю, что небольшой. Хотя дайте подумать. Они могут поломать деревья... станут разводить костры. Но главная причина в том, что я хочу, чтобы мое было только моим. Вы находите это предосудительным?
– Думаю, это общечеловеческий порок.
– А вы интересуетесь проявлениями человеческой натуры?
– А вы – нет?
– Я слишком поглощен собой... нет, в самом деле, у меня совершенно невозможный характер.
– Но одно достоинство у вас точно есть.
– Умоляю, скажите мне, что же хорошего вы сумели во мне обнаружить?
– Самокритичность. А понимание собственных недостатков – достоинство, которым обладают немногие.
– Ну до чего ж очаровательная нарушительница! Я так рад, что в вашу прелестную головку пришла мысль заехать в мой лес. Пожалуйста, скажите мне, мадам Сэланжер, как долго вы пробудете у нас?
– Мы приехали посмотреть vendange.
– Мы?
– Я и моя дочь.
– Так у вас есть дочь.
– Да, ей уже одиннадцать лет.
– Выходит, у нас есть нечто общее. Моему сыну – двенадцать. Так что мы оба родители. Есть и другое сходство. Вы – вдова, а я – вдовец. Вам это не кажется интересным?
– Не знаю. Разве? По свету ходит множество вдов и вдовцов, и, полагаю, они встречаются друг с другом довольно часто.
– Как вы прозаичны – само спокойствие и логика. Сказывается английское влияние?
– Я получила английское воспитание и образование, но по рождению я – француженка.
– Думаю, первое оказывает наибольшее влияние на формирование характера. Я скажу вам еще кое-что. Я уже я точно знаю, кто вы. Мне было тогда восемь лет. Кстати, теперь вы можете догадаться о моем возрасте. В таком месте, как это, люди знают друг о друге все. Это событие произвело настоящий фурор. Анри Сент-Аланжер и эта юная девушка... одна из местных красавиц... злобный старик отравил им жизнь. Надо сказать, что отравлять людям жизнь – одно из главных пристрастий старого Альфонса Сент-Аланжера. Местное чудовище, настоящий монстр.
– Вы правильно догадались. Это мой дед.
– Мои соболезнования.
– Я вижу, вы его не любите.
– Любить его? Как можно любить гремучую змею? Здесь его все хорошо знают. Если вы зайдете в церковь, то увидите витражи на окнах, отреставрированные на пожертвования Альфонса Сент-Аланжера. Аналой – тоже дар от него. Крыша церкви теперь в отличном состоянии. Он объявил войну древесному жучку, ему церковь обязана своим возрождением. Лучший друг ему – Бог, злейший враг – человек.
– Разве такое возможно?
– А вот об этом, моя дорогая мадам Сэланжер, вам с вашим знанием человеческой натуры судить легче, чем мне.
– Как долго мы выбираемся из этой чащи, – сказала я. – Я рад этому. Это дает мне возможность наслаждаться интересной беседой.
Я тут же преисполнилась подозрений. Я забралась вовсе не так далеко, когда наткнулась на его собак. Он перехватил мой недоверчивый взгляд, разгадал его и раздвинул губы в чарующей улыбке.
– Ив каком месте мы выедем из леса? – строго спросила я.
– Вы скоро увидите.
– Я не очень хорошо знакома с этими землями. Надеюсь, я сумею найти обратную дорогу?
– Со мной вы будете в безопасности.
– Думаю, пора возвращаться. Обо мне могут беспокоиться.
– Предоставьте это мне.
– Мне казалось, я заехала не так далеко.
– В лесу так красиво... вы сами сказали об этом.
– Да. Но я не собиралась здесь задерживаться.
– Я разрешаю вам гулять у меня в лесу в любое время, когда у вас появится такое желание.
