— В чем дело, дорогуша? — раздался голос Харриет, стоявшей позади Памелы. — Тебе водичка не понравилась? — она протянула руку и поболтала перед лицом Харлин чайным пакетиком.
— Знаете, а ведь я тоже доктор, хотя и не такой, как вы, — произнесла Памела. Она почти мурлыкала, но лицо ее казалось удивительно напряженным. — Наша свежеиспеченная доктор Харлин Квинзель. С первого взгляда понятно, что это ваша первая работа.
Памела коротко рассмеялась.
— И что же вы, по вашему мнению, здесь делали? Пытались изменить мир? Оказывали помощь своим страдающим сестрам-женщинам? Или все-таки признаетесь, что намеревались использовать Чокнутых Дамочек «Аркхема», чтобы написать очередную дешевку о преступлениях и маньяках ради славы и признания?
— Блестяще! Блестяще! — пронзительно заверещала Сорока.
«Где же охрана? Где служба безопасности? Разве они не наблюдают за комнатой?»
— Ты не волнуйся, зайка, об охране мы позаботились, — Харриет присела перед ней на корточки, все еще сжимая в пальцах чайный пакетик. Чай пах странно и вблизи было видно, что пакетик самодельный. — Они на своих экранах наблюдают, как мы чинно сидим в кружочке, словно приличные, чокнутые дамочки.
«Но как, — испугалась Харлин. — Как?»
— Что как? — хихикнула Харриет, — Выражайся точнее.
— Я не хотела! — завопила Мэри Луиза и принялась колотить Харлин своей куклой, которая оказалась гораздо тяжелее, чем положено. При каждом ударе кукла пищала «Мама!»
— Нет! Прекратите! — взмолилась Харлин. Ей стоило огромного труда разомкнуть губы, но она должна была успокоить женщин. — Я вовсе не хотела использовать вас. Наоборот, я хотела показать, как плохо с вами обошлись другие. Полиция, судебная система. И в первую очередь Бэтмен!
— Налить тебе еще чайку, дорогуша? — Харриет оттолкнула Памелу и взмахнула острым куском разбитой кружки. — Может, полчашечки?
Харлин обернулась и заметила лежащего на полу охранника, туго стянутого лианами с ног до головы. Он не мог ни шевельнуться, ни позвать на помощь.
Жадные руки вцепились в ее горло. Она запоздало сообразила, что опять забыла снять кулон, и почувствовала, как цепочка врезалась в кожу, когда Сорока резко потянула его на себя.
— Блестящая штучка!
— Я не хотела! — рыдала Мэри Луиза.
Перед тем, как провалиться в темноту, Харлин увидела Памелу, вставшую между ней и остальными женщинами.
11
Харлин открыла глаза и резко села.
— Расслабьтесь, — сказала доктор Лиланд. — Вы в безопасности.
Видимо, произошло чудо, потому что она лежала на кожаной софе в кабинете доктора Лиланд и чувствовала себя почти нормально. Волосы у нее растрепались, и одежда помялась, но ничего не болело, и даже очки в кармане блейзера остались целы.
— Охраннику повезло меньше, — заметила Джоан.
— Он выживет?
— Да, хотя, скорее всего, до конца жизни будет бояться зеленых растений, — доктор подала ей стакан воды.
Харлин внезапно поняла, что ужасно хочет пить, и с жадностью осушила кружку.
— Как мне удалось выбраться невредимой?
— Памела Айсли, — доктор Лиланд снова налила ей воды. — Она вас спасла.
Харлин недоверчиво покачала головой.
— Но это невозможно, она подначивала остальных.
На этот раз девушка пила воду помедленнее, все еще ощущая странный вкус во рту после того чая… если то вообще был чай.
— Памела освободила моих подопечных, чтобы они напали на меня, — Харлин дотронулась до шеи и обнаружила, что кулон по-прежнему на месте. Еще одно чудо. — Мэри Луиза колотила меня своей страшно тяжелой куклой, и я потеряла сознание, — она невесело усмехнулась. — Впрочем, я уверена, что она не виновата.
— Голова куклы оказалась набита камнями, — сообщила доктор Лиланд. — Памела Айсли презирает и ненавидит все человечество, поодиночке и скопом. Но, похоже, вас она ненавидит меньше, чем остальных. Намного меньше. Она не подпустила к вам женщин и позвала на помощь. Сейчас все сидят по камерам, где отныне и останутся. Думаю, можно не объяснять, что групповой терапии больше не будет. Ни для них, ни для других пациентов.
Харлин мрачно кивнула.
— Я усвоила урок. Никаких сеансов с несколькими пациентами одновременно.
— Раз уж мы решили обменяться запоздалыми соображениями, — продолжала Джоан, — я тоже сглупила, когда позволила больным с мета-способностями участвовать в групповой терапии без усиленных мер безопасности. Да и операторам стоило держать ухо востро. Они не заметили, когда живая картинка на мониторе сменилась записью.
— Но мы же там не развлекались, не двигались особо, это же терапия. По крайней мере, так планировалось.
Доктор Лиланд присела рядом с коллегой на софу.
— Я возьму на себя полную ответственность за произошедшее. Но, должна признаться, мне очень хотелось, чтобы вы оказались правы, и чтобы обращение с ними, как с пациентами, а не персонажами, которых они изображают, заставило их выбраться из скорлупы и побороть недуги.
— В этом заключался весь смысл, — несмотря на пережитое, Харлин обрадовалась, что доктор Лиланд ее понимала. — Я думала, если буду придерживаться этой линии, мне удастся до них достучаться.
Джоан вздохнула.
— Об этом мы можем только мечтать.
Минуту они молчали. Потом Харлин спросила:
— Вы ведь знали, не так ли? Знали, что моя идея не сработает.
— Как я уже сказала, мне хотелось, чтобы вы оказались правы. Я подумала, вдруг новое лицо и новый подход чем-то помогут? Надеялась, появление новичка напомнит подопечным, что, пусть «Аркхем» представляется им безвременной пропастью и чистилищем, на самом деле время движется, все меняется, и, возможно, им необязательно носить нестираемое клеймо опасных преступников. Что у них есть шанс измениться и стать лучше.
— Иногда «Аркхем» и вправду кажется преддверием ада, — прошептала Харлин. — Вокруг нет ничего и никого. Пациенты лишены человеческих контактов, кроме друг друга и персонала. Нет ни интернета, ни социальных сетей…
Доктор Лиланд слегка нахмурилась.
— Люди, попавшие сюда, слишком опасны для тюрем усиленного режима и слишком больны, чтобы держать их в обычной больнице под замком. Они токсичны даже для самого ужасного окружения. Рядом с ними люди будто дышат ядом.
Харлин удивленно посмотрела на нее. Неужели это та же женщина, которая минуту назад говорила, что хотела бы улучшить жизнь заключенных в больнице?
Лиланд бросила на нее косой взгляд:
— У меня тоже бывает плохое настроение.
— Но ведь не все здесь безнадежны. Некоторые выздоравливают и выписываются.
