Я нашла ещё одну сумку и до отказа заполнила её стеклянными бутылочками, тщательно заворачивая каждую в льняные бинты.
Когда я добралась до конюшни, лошади забеспокоились. Может, они все ещё чуяли дым, который висел в воздухе после пожара в церкви. Ярко-белый жеребец Аркуса был самым крупным. Он всхрапнул, забил копытом и сверкнул на меня горящим глазом. Я подошла к кобыле палевой масти, которая встретила меня влажным взглядом светло-карих глаз. Погладив её, я почувствовала облегчение – она не испугалась моего тепла. За несколько минут я оседлала ее.
Мы покинули конюшню и поехали на запад. Когда кобыла чуть привыкла ко мне, я уселась удобнее, распустила вожжи и слегка пришпорила кобылку, чтобы она поскакала быстрее. Прекрасное пьянящее чувство свободы захлестнуло меня. В ушах отдавался каждый вздох, я ждала преследования – окрика или топота копыт за спиной.
Но, как только мы пересекли западную границу, которую установил для меня Аркус, тихий лес заключил меня в свои объятия, словно старый друг.
* * *
Кобыла шла меж высокими запашистыми соснами и голыми дубами и платанами, я позволила ей самой выбирать путь.
Мне хотелось выйти к портовому городу, где я смогла бы пробраться на корабль. Я знала, что Теврос находится на северо-западе от Темпезии, но не знала, как далеко отсюда. Пока я раздумывала, в каком направлении мне двигаться, желудок заурчал, напомнив о более насущных проблемах.
Я наклонилась к кожаной сумке, в которой лежали продукты и выругалась – её там не было! Должно быть, она выпала, когда я пришпоривала кобылку для скорости. Теперь в темноте сумки не найти. Изо всех сил я старалась не паниковать.
Если бы я умела контролировать свой дар, то можно было бы поохотиться и поджарить белку или зимнего зайца прямо на месте. Но о такой роскоши оставалось только мечтать. Можно было бы сделать ловушку, но у меня не было ножа, чтобы нарезать веток – он остался в сумке с едой. Я могла только надеяться, что дорога приведет к деревне.
Перед тем, как въехать в ущелье, мы остановились на ночь под навесом из сосен. Утром я смотрела, как восход солнца окрашивает мою кобылку в золотистый цвет масла, плавящегося на мягком ломтике свежеиспеченного хлеба.
– Я назову тебя Маслице, – сказала я лошади.
Она тихонько всхрапнула в ответ.
Пока Маслице ела жухлую траву, которая, надеюсь, не причинит ей вреда, я нашла несколько съедобных корней для скудного завтрака. Горло пересохло от жажды, но не было видно никаких признаков воды. И только к середине второго дня нашего путешествия вдалеке послышался шум, который привлек внимание Маслица, и она повела меня туда. Там по камням бежала славная речушка. Мы вдоволь напились и продолжили путь вдоль русла реки, пока она не уткнулись в утес. Там мы повернули на юг и шли по извилистой тропе до заката солнца.
Стояла зловещая тишина. К чистому лесному воздуху примешивался ядовитый запах гари. Пахло не только что горевшими дровами – стояла затхлая вонь сожженных и оставленных догнивать предметов.
Мы наткнулись на лабиринт деревянных зданий, домов и лавок, которые были разрушены и обуглены.
Здесь были солдаты.
Я едва дышала. Если они где-то поблизости, нам надо разворачиваться и бежать изо всех сил. Но я не могла позволить себе отказаться от еды, которая возможно, осталась в какой-нибудь заброшенной кладовой. Из-за голода силы мои были на исходе. И было видно, что деревню покинули уже давно.
Один из домов сохранился лучше других. Внутри я нашла несколько репок и картофелин, заплесневевший сыр и металлическую флягу. Быстро собрав свои находки, я навьючила их на Маслице. Ещё час пути, и только тогда можно будет отдохнуть.
На следующий день мы обнаружили небольшой ручей, покрытый тонкой коркой льда. Разбив лед, я наполнила флягу, съела немного сыра, но репа и картофель были слишком твердыми – их надо было варить. Во время следующего нашего горного перехода укрыться было негде, и мы шли без отдыха, пока не наступила ночь.
* * *
Я ужасно устала, ныло тело, не привыкшее к поездкам верхом без седла. Наконец вдалеке замелькали огни, появляясь и исчезая между деревьями, словно игривые духи.
Деревья расступились и нам открылась поляна, где вокруг костра стояло несколько повозок. Остановив лошадь, я спрыгнула с ее спины и подошла чуть ближе к поляне, прячась между деревьев, за сосновыми ветками.
Люди сидели вокруг огня группками и готовили зайца на вертеле. Когда жир с тушки с шипением закапал в огонь, рот мой наполнился слюной. Они разделили вкусно пахнущее мясо на порции, но, к моему разочарованию, не пошли в свои повозки после ужина. Вместо этого они собрались в центре поляны, стараясь занять местечко получше на одном из бревен, придвинутых ближе к костру. Женщина с каштановыми волосами и старым, но четко очерченным и сильным лицом вышла вперед и подозвала девочку лет девяти или десяти, чтобы та выбрала сказку.
Я сидела на земле, на подстилке из сосновых игл, прислонившись спиной к стволу дерева. Маслице стояла в несколько метрах от меня, радуясь отдыху.
Девочка выбрала сказку о том, как появились люди с ледяной и огненной кровью. Положив руки на колени, старуха, казалось, стала выше и внушительней в танцующих языках оранжевого пламени. Все лица были обращены к ней, их волнение было очевидно.
– Давным-давно, – начала рассказчица низким мелодичным голосом, – у людей не было никакой власти – ни власти льда, ни власти огня. Они жили вместе с животными, носили шкуры зверей, на которых охотились, да и сами были не намного лучше. Боги четырех ветров жили на небе, каждый властвовал в своем царстве, и все они были равны между собой.
– Только Форс, бог северного ветра, был одинок. Ему хотелось, чтобы на земле существовал кто-то, похожий на него, кто радовался бы холоду и кусачему морозу.
Ее руки двигались, как белые птицы среди дрожащих теней.
– Поэтому он поднес руки к леднику на вершине мира и собрал самые холодные глыбы. Затем принял человеческий облик и стал наблюдать за человеческими племенами, которые бесконечно сражались друг с другом, убивая и умирая.
– А как они убивали друг друга, Магра? – завороженно прошептала девочка.
– Кайтрин! – прикрикнула на нее мать. – Не задавай такие ужасные вопросы.
Магра улыбнулась и наклонилась к девчушке, словно знала о ее тяге к кровавым подробностям.
– Своими собственными руками, камнями, мечами и топорами.
– Могу поспорить, что это было ужасно, – восторженно сказала девочка.
Рассказчица кивнула.
– Форс пришел к женщине, которая правила северными племенами и сказал ей: «Вот тебе лед – используй его, чтобы заморозить своих врагов. Тогда никто не сможет победить тебя». Он воткнул ледяной осколок в вену на ее запястье, и та посинела. Тело женщины стало холодным, глаза светлыми. Она подняла руку и поразила вражеские племена смертоносным холодом, льдом и снегом. Много людей погибло. Оставшиеся в живых в ужасе бежали.
