Вдруг из чащи леса донесся звук шагов.
Я бросила хворост и вскарабкалась на камень, сметая сугробы снега. На северо-западе тропинка вилась по оврагу, нависающий край которого закрывал ее от снега. Через несколько секунд я, оставаясь в укрытии, смогу увидеть, кто приближается.
Сначала показался капюшон; затем между серыми стволами деревьев под небом стального цвета замелькал металлический шлем. Затем появились мужчины в ярко-голубых туниках, нарушавших ослепительную белизну вокруг.
Тяжелая поступь и громкие голоса солдат взорвали тишину.
К сердцу прихлынула кровь, страх обернулся жаром.
Тысячу раз меня предупреждали о солдатах короля, но я всегда говорила себе, что мы слишком высоко в горах и слишком мало значим, чтобы тратиться на поиск Огнекровных. Я надеялась, что они просто шли мимо, возвращаясь с сурового севера. Но наша хижина стояла прямо у них на пути. Они могли легко забрать запасы еды из нашей кладовой или воспользоваться нашей хижиной для ночлега. Нельзя было рисковать: находясь рядом, они могли почувствовать жар, исходящий от моей кожи.
Я спрыгнула с камня и бросилась в сторону дома, едва дыша, стараясь не шуметь, пробираясь сквозь деревья и кусты и прячась в подлеске и за пригорками.
Когда я добежала до нашей хижины, мама сидела у огня, её длинные волосы были распущены и свисали на спинку плетеного стула.
– Солдаты, – я схватила ее тяжелую накидку, все еще сохнувшую у огня, и кинула ей. – В лесу. Если они решат здесь остановиться…
Мама глянула на меня в изумлении и тут же принялась за дело. Она завернула в тряпицу немного сухого сыра и хлеба, затем прошла к видавшему виды деревянному столу, на котором, в тепле огня, сушились целебные травы. Мы долго собирали их и потому не могли и помыслить о том, чтобы оставить такую ценность здесь. Мы быстро складывали их в клочки ткани, которые завязывали трясущимися пальцами.
Но дверь вдруг широко распахнулась, хлопнув о стену, и травы смело порывом ветра на пол. Из заснеженной тьмы на пороге возникли два силуэта в голубых туниках, украшенных белой стрелой.
– Где Огнекровная? – взгляд солдата переместился с мамы на меня.
– Мы – целители, – за напускной бравадой матери я услышала тщательно скрываемый страх, и ноги мои стали ватными.
Сделав несколько шагов, один из солдат загнал меня в угол и схватил за руки. Я судорожно сглотнула, почувствовав острый запах застарелого пота и зловонного дыхания. Его холодная рука скользнула к моей шее. Мне хотелось повернуть голову и укусить его за запястье, стукнуть, расцарапать ему лицо, сделать хоть что-нибудь, чтобы он убрал с меня свою руку, но у него был меч, и я стояла, не двигаясь.
– Да у неё кожа горит, – сказал он, скривившись в усмешке.
– У неё жар, – ответила мама полным отчаяния голосом.
Вздрогнув, я тяжело вздохнула. Спрячь свой жар. Погаси его. Успокойся.
– Не боитесь заразиться? – спросила я, пытаясь скрыть дрожь в голосе.
– Твоя болезнь не заразна, – он подтолкнул меня к выходу, крепко держа за руку. Яростно пытаясь вырваться, я опрокинула ведро с красными ягодами, которые собирала перед снегом. Они рассыпались по полу, как капли крови, и он давил их сапогами, выталкивая меня на улицу под свет луны.
Давление в груди нарастало. Казалось, что огонь из очага проник мне под ребра и хотел вырваться. Бабушка описывала это чувство, но раньше мне не приходилось его испытывать. Внутри меня как будто разрастался огненный шар, который рвался наружу. Мне хотелось снять кожу, чтобы выпустить его.
Боль нарастала, и мне показалось, что она убьет меня. Я закричала и вокруг меня образовалась оболочка из обжигающе горячего воздуха, накрывшая моего противника. Он отпустил меня и упал на землю, корчась от боли. Я бросилась в хижину, где мама отбивалась от другого солдата, который тащил ее к выходу. Схватив полено, я изо всех сил ударила его по затылку. Он качнулся в сторону и упал.
Я взяла маму за руку, и мы бросились прочь. Обожжённый мною солдат все еще стоял на четвереньках, уткнув лицо в снег.
Пробираясь сквозь высокие сугробы, мы быстро бежали прочь от нашего дома – дома, где всегда было тепло и безопасно. Из-за страха и смятения мысли мои замерзли, как и пальцы. Я должна была увести маму в безопасное место. На развилке дороги я свернула направо, в сторону леса, где можно было затеряться среди сосен, которые росли так густо, что снег не достигал земли.
– Слишком холодно, – глухим голосом сказала мама, опираясь на мою руку, – и негде укрыться. Нам надо в деревню.
Развернувшись, мы кинулись в сторону деревни. Мы шли мимо дворов и домов до тех пор, пока мама совсем не выбилась из сил, и мне пришлось тянуть ее на себе сквозь сугробы, которые волнами застыли на тропинке. Когда мы, едва дыша, приблизились к кузнице, я увидела оранжевые огни на деревенской площади.
– Факелы, – прошептала я, рукой отталкивая мать назад.
Это казалось невероятным. Сколько я себя помнила, я приходила в деревню по крайней мере раз в неделю, не только для покупки еды и других припасов. Мне хотелось ускользнуть от одиночества нашей крошечной хижины, поздороваться с людьми и улыбнуться им, вдохнуть запах свежеиспеченного хлеба и иногда уловить тонкий аромат розовой воды, идущий от жен и дочек лавочников. И хотя я никого не могла назвать своим настоящим другом, люди всегда отвечали мне, когда я здоровалась, многие в деревни брали у моей матери настойки для заболевшего отца или сестры, или ребёнка.
Теперь мой уютный мир разлетелся на осколки, как стеклянная банка, упавшая на камень. Запахи хороших отношений, уюта и безопасности улетучились безвозвратно. Это была другая реальность – едкий дым факелов и тяжелый дух, шедший от уставших лошадей и их грязных всадников.
Мы поспешили назад. Но, когда мы проходили между домами, из темноты, как призраки, вышли три солдата с белой стрелой на груди. Мы и дернуться не успели, как они схватили нас и потащили к площади, где уже ждали люди. Все они выглядели испуганными и взъерошенными, как будто их вытащили из постели. Я оглядывалась по сторонам, ища выход, но я не могла оставить маму. Она тихо и смирно стояла возле меня.
– Эта девчонка Огнекровная? – спросил высокий мужчина с хорошо очерченными скулами и светлой бородой. Он выглядел как командир, и пальто его отсвечивало начищенными пуговицами.
Я вглядывалась в знакомые лица людей из деревни. Грэхем-мельник и его дочь Флэкс. Фермеры Тибальд, Брекен и Том и их жены Герт, Лилли и Мэлоди. Все они приходили к маме лечиться, когда болели, но они понятия не имели, кто я. Мы всегда были лишь добрыми соседями.
Мальчик моего возраста сделал шаг вперед. Сердце мое упало, когда я узнала Клэя, старшего сына мясника. На празднике урожая он отвел меня в сторону, когда вся деревня танцевала вокруг костра. Наши руки дрожали, когда мы поцеловались в темноте. Он отступил назад, почувствовав жар моих губ, слишком сильный для обычного человека, но не отдернул рук. Потом мы украдкой переглядывались, когда я приходила в магазин его отца.
