Я пренебрежительно фыркнула.
– Брат Тисл очень добрый. И терпеливый, – произнесла я и тут же пожалела об этом.
Мне не хотелось признаваться, что вперед я продвигаюсь медленно, маленькими шажками. И я не знала, что сделает Аркус, если решит, что я не стою его времени.
– Я уже справляюсь с небольшим огнем. Могу передавать огонь из одной руки в другую, не теряя контроля. И меткость стала лучше.
Он кивнул, гладя Маслице по шее. У него была красивой формы сильная, покрытая темной порослью рука с длинными пальцами. Я вдруг заметила, как ласково он гладит Маслице.
Он поднял на меня глаза.
– У нас так и не было второго урока по фехтованию.
– Одного было достаточно, спасибо.
Его подбородок дернулся вверх, и я скорее почувствовала, чем увидела, как он смотрит на меня из-под капюшона.
– Не тебе решать.
– Кто-то обещал мне свободу… и где же она?
– Получишь, если справишься со своей задачей.
– Ты хотел сказать, если выживу. И если не утону в пруду.
Он вдохнул, ноздри его слегка затрепетали, и резко выдохнул. А я ощутила нездоровое удовлетворение, осознав, что мне удалось задеть его чувства. Значит, он что-то чувствовал, хотя бы иногда.
– Конечно, – сказал он, прочищая горло, – я был не лучшим учителем.
Я открыла рот, затем закрыла его, часть моих обид улетучилась.
– Это точно, – я немного помолчала и продолжила, – Но, возможно, и я была не лучшей ученицей.
– Я не должен был смеяться над тобой, – сказал он.
Я вспомнила, как то и дело скользила и падала.
– Наверное, это было еще то зрелище.
Я уставилась на него, жалея, что не могу видеть выражения его лица. Я подумала, что уголки его губ слегка дернулись, но он справился с собой.
– Я знаю, что ты не хочешь больше пробовать, – серьезно сказал он. – Но тебе надо знать основы работы с оружием. Прошу, доверься. Обещаю, я больше не буду смеяться, если ты что-то сделаешь не так.
Прошу… обещаю… Таких слов от самопровозглашенной глыбы льда я услышать не ожидала.
Я наклонила голову.
– Брат Тисл подсказал тебе, как общаться со мной?
Его голова поднялась, а губы изогнулись.
– Он дал мне несколько советов.
– И ты их учёл? – в изумлении я приподняла брови.
– Я экспериментирую. Если не сработает, вернусь к своим проверенным методам.
– Угрозы и приказы?
Он заулыбался.
Я изобразила задумчивость.
– Тогда, во что бы то ни стало, я должна убедить тебя, что новый метод сработает. Когда начнем?
– Завтра утром, как только вы закончите с братом Тислом. На том же месте, что и в прошлый раз. Если тебя устраивает.
– Если ты будешь таким же вежливым и воспитанным, я заплету косички и завяжу бантики.
Он усмехнулся, отворачиваясь. Зашагав прочь, он начал напевать песню, которую пела я.
Я моргала ему вслед, у меня возникло странное чувство, будто в животе затрепетали крыльями бабочки. Мы с Маслицем развернулись и продолжили путь.
* * *
Мы с Аркусом заключили нечто вроде перемирия.
Каждый день он проводил со мной урок по фехтованию. Я делала все возможное, чтобы снова не упасть в пруд, а он изо всех сил старался не кричать и не смеяться, когда я спотыкалась или роняла меч. Но занятия эти меня не привлекали. Холод стали казался мне неестественным.
Я упомянула об этом, когда мы с Аркусом шли назад к аббатству после урока.
– Не думай о мече, как о холодной стали, – сказал он, коснувшись моего локтя и повернувшись ко мне лицом. – Думай о том, что сталь рождается из огненной жидкости.
– Огненной жидкости? – спросила я, посмотрев на него.
– Ты когда-нибудь была в кузнице?
Я кивнула.
– Я иногда ходила в кузницу в своей деревне, чтобы посмотреть, как делают подковы или гвозди.
– Я сейчас кую новый меч. Приходи в кузницу завтра утром, после занятий с братом Тислом, и ты поймешь, что я имею в виду. Может, если ты увидишь сталь в ее изначальном состоянии, она не будет казаться тебе такой отвратительной.
– Это относится и к Ледокровным? – спросила я с притворной невинностью. – Если бы я увидела тебя в твоем первоначальном виде, ты был бы мне не так противен?
Лицо его вспыхнуло.
– Что значит первоначальный вид?
Когда до меня дошло, как он мог понять мои слова, я вздрогнула.
– Это вовсе не то, что ты подумал, мой честолюбивый айсберг. Я хотела сказать, если бы я знала тебя в детстве. Хотя это и невозможно, но все же более вероятно, чем то, о чем подумал ты.
– Хвала Форсу. Мне бы не хотелось обнажать свое… свою душу перед тобой и быть осмеянным.
Не желая, чтобы последнее слово оказалось за ним, я повернулась на каблуках и, посмотрев ему в глаза, шагнула навстречу. Он машинально положил руки мне на плечи. Я окинула его взглядом с головы до ног.
– Может, и стоит попытаться отколоть пару кусков от такой непомерной гордыни.
Я улыбнулась, как дочери торговцев улыбались деревенским мальчишкам.
Он молчал, что было необычно. Это было так волнующе – вывести его из себя до такой степени, чтобы почувствовать привкус опасности. Это была игра, к которой можно быстро привыкнуть, если не соблюдать осторожность.
Я отвернулась, чтобы он не увидел румянец, вспыхнувший у меня на щеках.
– Тогда до завтра.
– Только не надевай в кузницу накидку, – сказал он мне вслед. – Там искры летят во все стороны – ты можешь загореться.
Но не опасность вспыхнуть в кузнице тревожила меня.
* * *
Кузница находилась в длинном здании к юго-западу от аббатства, большую часть которого занимал огромный каменный горн с пылающими углями. Перед ним располагались кузнечные мехи. С крючков на стенах свисали разнообразные металлические инструменты. Слева, наклонившись к горну, стоял широкоплечий мужчина. Его обнаженная спина блестела от пота. Он со всей силы опустил молот на кусок нагретого металла, который щипцами держал на наковальне.
К счастью, румянец, разгоревшийся у меня на щеках, быстро стал незаметен из-за жары в кузнице.
– Я думала, ты вчера пошутил, говоря, что обнажишься передо мной, – быстро произнесла я между ударами молота.
Аркус прекратил работу и повернулся, и я увидела, что маска, как и всегда, закрывает его лицо, а грудь прикрыта кожаным фартуком.
– К тебе это не имеет никакого отношения. Здесь жарче, чем в жерле вулканов Сюд.
