– Непрерывная линия правления не кажется мне проклятьем.
– Пока ты не узнаешь, что все правители погибли при трагических обстоятельствах после весьма недолгого правления.
Я пожала плечами.
– Трагически гибнут и короли, и крестьяне.
– Речь не только об этом. Правители часто сходили с ума, слышали голоса, совершали ужасные поступки. Король Ульрик утопил своего первого внука. Королева Эклин убила мужа в приступе гнева. Король Аскабар уничтожил целую провинцию, потому что барон оскорбил его любовницу, и это привело к гражданской войне. Есть очень много историй о безумных и странных смертях. Их так много, что обо всех и не рассказать.
– Ужасные истории, – сказала я, потирая мурашки на руках.
– Думаю, некоторые правители были достаточно сильны, чтобы противостоять проклятью, и тогда и Темпезия, и Сюдезия наслаждались относительным спокойствием. Но это им удавалось лишь потому, что проклятие дремало.
– И вы думаете, оно пробудилось?
– Да. После продолжительного затишья король Акур начал проявлять признаки того, что им овладела тьма. Спокойный король, который заботился о своих людях, вдруг отправил войска на южную границу и начал уничтожать Огнекровных. Когда Акур умер, его старший сын занял трон и попытался восстановить мир, но он правил только год, а потом его убили. И теперь второй сын Акура, Расмус правит с такой открытой ненавистью к миру и справедливости, что все королевство трепещет.
Я помолчала минуту, подумав.
– Но ведь это не означает проклятие. Люди часто делают ужасные вещи. Они принимают решения, которые не имеют никакого смысла.
Брат Тисл указал на книгу.
– В тексте говорится, что свирепый восточный ветер будет дуть, когда родится дитя тьмы – дитя, которое откроет Врата света. Когда я был молод, над Сюдезией и Темпезией пронеслась ужасная буря, чудовищный ураган, который уничтожил поселки и города вдоль всего побережья. А вскоре Король Акур начал проявлять признаки безумия.
Мне понадобилась секунда, чтобы понять смысл его слов.
– Вы думаете, родился ребенок тьмы и проклятье пробудилось?
– Именно так. И примерно семнадцать лет назад такая же буря налетела с запада. И в книге говорится, что западный ветер будет дуть, когда родится дитя света, могущественный Огнекровный, который будет сражаться с тьмой и уничтожит ее навсегда.
Воздух в комнате пульсировал странной энергией.
– Значит, если вы верите в пророчества, вам следует искать это дитя света.
Он положил руки на колени и откинулся на спинку стула.
– Всю свою жизнь я именно этим и занимаюсь. И я думаю, что нашел ее.
Мне потребовался время, чтобы обрести голос.
– Я очень люблю вас, Брат Тисл. Но если вы намекаете на то, что дитя света – это я, то должна сказать вам откровенно: думаю, вы тронулись умом.
Он мягко улыбнулся.
– Я знаю, принять это будет очень трудно…
– Невозможно.
– Почему?
– Мои способности ненадежны. У меня скверный характер, и я причиняю людям боль. Скорее я – дитя тьмы, а не света.
Он плотнее завернулся в свою рясу.
– Не говорите так. Вы не такая.
– Думаю, мне пора спать, – сказала я, поднимаясь.
У меня не было сил, чтобы справиться еще и с этим. Поверить в то, что я последний человек Огненной крови в королевстве, было проще. Но мысль о том, что мне каким-то образом суждено спасти мир от проклятия бога, была слишком невероятна. Все, что я должна была сделать, – это убить короля, но и это казалось невозможным.
– Не убегайте от правды, Руби. Приближается летнее солнцестояние – время, когда сила ваша возрастет. У нас осталось мало времени… пришла пора рассказать, что именно мы от вас хотим.
Сердце стукнуло о ребра. Ладони стали влажными.
– Я все еще изучаю троны и их связь с правящими семьями, но я уверен в этом: сначала вам нужно уничтожить трон. Он защищает короля и дает ему власть. Если бы его можно было превзойти по силе, кто-нибудь уже давно собрал бы армию и сделал это.
Я подняла бровь.
– А захотят ли люди сражаться? Перед угрозой пыток и смерти, если они проиграют?
– Земля умирает. Люди умирают. Им нечего терять.
– Итак, вы говорите, что мне сначала нужно уничтожить трон, чтобы убить короля. Как?
Его светло-голубые глаза впились в мои.
– Вы должны призвать всю свою силу. Всю, Руби. Вы понимаете? Не может быть никаких оговорок. Вы должны направить весь свой жар на трон. Растопить его. Уничтожить.
Я кивнула.
– А если я окажусь недостаточно сильной?
– У вас нет выбора.
Страх сжал желудок. Все вдруг показалось таким сложным, но отчетливо реальным. Ибо все зависит от меня… это было невозможно представить. Я не была сильной. Я была неустойчивой. Недисциплинированной. У меня не было силы, не было контроля.
Я уставилась в окно. Закатное солнце оставляло пурпурные пятна, покидая небо. Я потерла руки, попытавшись вытянуть тепло из моего сердца.
– А если мне удастся убить короля, не разрушив трон? – спросила я. – Что тогда?
– Другой правитель займет место короля – кто-то, кто будет сильнее трона и его темных желаний.
– А если нет?
– Проклятие продолжит действовать, и новый правитель станет таким же, как и нынешний.
Я скрестила руки и выдохнула.
– Вы говорите, что, если я не разрушу трон, королевство будет не лучше, чем сейчас.
– Скорее всего, да.
Я встала и начала расхаживать по комнате.
– Зачем вы это делаете? Зачем рисковать аббатством и… тратить время, чтобы тренировать меня? Что это значит для вас?
– Я считаю, что пришел на эту землю не просто так. Я не могу смотреть, как разрушается королевство. Даже ты, несмотря на то, через что тебе пришлось пройти, вряд ли полностью понимаешь, как велики страдания вокруг нас.
Я вернулась на скамейку и села. Уставившись на кристаллы льда под стулом брата Тисла, дрожа, я пыталась разобраться в своих чувствах – смеси надежды и страха. Когда холодная рука накрыла мою, я вскочила так резко, что ударилась головой об окно позади меня. Брат Тисл убрал руку, но я почувствовала его взгляд. Лицо его выражало отчаяние.
– До того, как я узнал тебя, мне было намного легче это планировать, – сказал он. – Ты была всего лишь инструментом, который можно было использовать как оружие по нашему выбору. В конце концов, ты бы все равно погибла. И если бы ты умерла, выполнив наш план, это было бы достойной жертвой. Но теперь… пожалуйста, поверь, мне очень тяжело. Ты добрая, смелая, упрямая, импульсивная, щедрая девочка. Я привык к тебе, и ты мне очень нравишься.
