— Уж больно ты большой, чтобы тебя без наручников водить, — не согласился Данилко. — Это слишком опасно, хотя и не для нас. Начнешь суетиться, мы тебя жутко испугаемся и сразу пристрелим. Ладно бы еще наповал. А то ведь придется лечить раненого, у палаты пост выставлять. У нас и без того людей не хватает. Разве что наш специалист по рукопашке решится с тобой рядом идти, — проговорил подполковник и посмотрел на меня.
Это было похоже на вызов, на который мне пришлось ответить.
— Снимайте наручники, — предложил я. — Попытается сопротивляться, я его просто инвалидом на всю оставшуюся жизнь сделаю. Жена будет с ложечки манной кашей кормить.
Гигант посмотрел на меня с усмешкой. Я возле него выглядел, наверное, лилипутом рядом с Гулливером. Мои угрозы были ему не страшны. Он просто не понимал, что такое боец спецназа военной разведки, потому как ни разу с нашими дела не имел, не знал, что руками и ногами мы работаем ничуть не хуже, чем холодным оружием.
Впрочем, я же не представлялся ему. Он не мог знать, с кем имел дело. Просто видел перед собой человека с седой бородкой и такими же волосами, следовательно, очень даже возрастного. А в себе этот здоровяк был более чем уверен. Видимо, он многократно имел возможность убедиться в собственных силах.
Это мне подсказало, что попытка освободиться, вероятно, будет. Я решил держаться настороже.
Мы спустились по той же лестнице на первый этаж. Двое бойцов повели Анвара Закиевича Салихова к выходу. Они должны были доставить его к воротам и передать под охрану водителей микроавтобусов.
Честно говоря, на простых солдат я в этой ситуации полагался больше, чем на офицеров. При попытке побега они просто пристрелят Салихова, не вдаваясь в детали дела. Эти ребята знают только приказ и будут исполнять его, как им и положено по уставу.
Мы стали спускаться в подвальное помещение по продолжению той же самой лестницы, по которой поднимались на второй этаж. Вниз вели ступеньки из такого же толстого и тяжелого металла, что и на первом пролете верхней лестницы.
Вампилов шагал передо мной. Я внимательно следил за каждым его движением, а перед последним, четвертым пролетом лестницы вообще положил руку ему на плечо. Оказалось, не напрасно. Примерно на середине последнего пролета я почувствовал легкое напряжение мышц его плеча и понял, что гигант к чему-то готовится.
Я предельно сконцентрировал внимание и мысленно прикинул, что он сможет сделать. Самым естественным в его положении было бы ударить тяжелым кулаком назад, мне в пах. Это, конечно, не такое же действие ногой, но оно тоже на какое-то время способно вывести человека из нормального состояния. Я приготовился отразить этот удар коленом. Однако Вампилов о такой простой возможности почему-то не подумал.
Когда до конца лестницы осталось всего три ступени, он упал и заорал:
— Тревога! Менты!
Этот тип пытался прокричать что-то еще, но я спрыгнул ему на спину, одной ногой ударил каблуком в позвоночник между лопаток, чем сразу сбил дыхание и лишил его возможности кричать. Вторым каблуком я саданул под основание черепа, в то место, откуда удар передается в глубину головы, при определенной силе и резкости достигает даже мозжечка. А я прыгал с четырех ступенек, значит, с высоты около метра, и не просто приземлялся, а бил одновременно обеими ногами. В результате его лицо просто расплющилось о бетонный пол. Наверное, это было не слишком приятно. Хотя Вампилов сразу этого ощутить не смог, поскольку от удара ноги под основание черепа потерял сознание. Так это обычно бывает даже от простого тычка кулаком в это место.
Я же понимал, что вот-вот произойдет нечто опасное, просто спрыгнул с распластанного тела гиганта, совершил направленный кувырок и оказался за каким-то металлическим сооружением. Все это произошло очень даже вовремя.
Подвал представлял собой длинный, не особенно широкий коридор, вдоль которого тянулась транспортерная лента. В другом его конце вдруг откуда-то сбоку выскочил человек с пулеметом в руках, дал очередь, потом залег и стал обстреливать лестницу.
Я увидел, как свалился с нее головой вниз майор Конопольский. Он как колобок перекатился через Вампилова, упал и не шевелился. Но остальные так быстро ринулись вверх, что пулеметчик не сумел никого достать своими длинными очередями. Однако же он продолжал стрелять. Раздались и ответные автоматные очереди, естественно, не прицельные, а просто ориентированные по направлению.
Мое тело перекрывалось металлическим сооружением только частично, но в меня пулеметчик не стрелял. Свет сверху падал только на лестницу, а в самом подвале стоял полумрак. Лишь редкие слабые лампочки освещали пространство. Это самое обстоятельство мне и помогло.
— Виктор Вячеславович, что делать будем? — раздался голос майора Конопольского.
Жив, значит, наш толстячок. Не взяли пули его большой живот. Калибр, видимо, не сильно подходящий.
— Ты как, товарищ майор?
— Две пули в бронежилет попали, одна оторвала мочку уха. Кровища хлещет. Пошевелиться не рискую. Пулеметчик стреляет непредсказуемо. Вот лежу тут и удивляюсь, никак понять не могу, откуда в ухе столько крови.
— Надо его пережать! — почти приказал я.
— Я только пошевелюсь, он сразу по мне стрелять начнет.
— Не надо было катиться так далеко. Следовало за Вампиловым укрыться. Он лежит как гора. За ним целая рота спрячется.
— Я разве виноват в том, что весь из себя такой круглый? Без сознания катился, когда пули в бронежилет ударили, поэтому и остановиться не сумел.
Как все люди любят валить свои неприятности на природу, которая сделала их такими, а не другими. При этом они напрочь забывают о том, что за свое здоровье целиком и полностью отвечают сами.
— Конопольский! — позвал майора подполковник Данилко, услышавший наш разговор. — Мы сейчас его огнем придавим, а ты перебегай на лестницу, к нам.
— Давите! — сказал я за майора, который соображал чересчур долго.
Просто я видел, что раньше, при автоматных очередях, пулеметчик не стрелял по ним, хотя должен был видеть огненные язычки, вылетающие из стволов. Автоматы спецназа ФСБ имели весьма слабый пламегаситель, который полностью справиться со своей задачей не мог и потому выдавал автоматчиков. Но пулеметчик их не видел. В тот момент, когда автоматчики стреляли, он, видимо, вжимал что есть силы голову в плечи и в бетонный пол, пытался хоть как-то укрыться.
При этом его пулемет обладал прекрасным пламегасителем. По звуку я вообще подумал, что на этом оружии стоит глушитель, который одновременно всегда является отличным пламегасителем.
Опытный пулеметчик поднял бы глаза, определил бы, откуда по нему ведется такая неприцельная стрельба, и легко подавил бы противника. Все-таки пулемет позволяет давать гораздо более длинные и потому убийственные очереди. Процент точных попаданий у хорошего пулеметчика несравнимо выше, чем у автоматчика. Но по нам стрелял плохой, неумелый пулеметчик.
