Я знал, что спецназе ВДВ, в отличие от военной разведки, к курящим бойцам командиры относятся довольно лояльно. Этот парень, видимо, был из числа жертв такой вредной привычки.
Его я оставил, что называется, на закуску.
Следом за ним через забор буквально перелетел, хотя я и не скажу, что перешагнул, высокий длинноногий парень. Этот тип дышал намного более ровно. Мне даже подумалось, что он без проблем сумел бы догнать первого, который, похоже, был командиром группы, но возглавить атаку не рвался.
Третий же повис на заборе как сосиска и с трудом забросил на него ноги. Парень был откровенно слаб и дышал еще более шумно, чем первый.
С него я и надумал начать. Позволил бывшему десантнику свалиться с забора во двор, пробежать с десяток шагов, выскользнул из-за куста и устремился за ним. Когда расстояние между нами составляло не более трех шагов, он вдруг обернулся.
Я даже в темноте понял, что парень увидел совсем не того, кого ожидал. В глазах у него горел ужас. Но моя рука с малой саперной лопаткой уже была отведена за спину. Удар острым металлическим ребром обрушился на мелкую голову не хуже, чем это же сделал бы топор, и оказался таким мощным, что мне пришлось задержаться, чтобы вытащить лопатку из раны. Но остановка была кратковременной.
Второго бандита я сумел догнать в тот момент, когда он уже вскочил на забор. Я совершил скачок и нанес рубящий удар наискосок в позвоночник. Лопатка легко рассекла кости и спинной мозг. Тело сползло с ограды на землю.
Теперь впереди меня остался только один противник. Я перескочил через забор и стал догонять его.
Когда я стоял за кустом калины, мне казалось, что парень бежит слишком медленно. Но это впечатление, наверное, было следствием его мощной и фактурной фигуры. В реальности он бежал достаточно быстро. Хотя выполнение челночных движений, усложняющих прицеливание, скорость снижало реально.
Но сразу заскочить во двор к майору Никифорову парень просто не решился. Перед забором он остановился, выставил, не оборачиваясь, раскрытую ладонь за спину, притормаживая своих напарников, уже погибших, а сам приложился глазом к дырке в доске. Она рассохлась, из нее вылетел сучок. В ней образовалось сквозное отверстие примерно на уровне глаз, через которое было вполне удобно вести наблюдение и контролировать ситуацию. Рука с раскрытой оттопыренной ладонью так и оставалась у него за спиной.
Я не удержался, с разбега рубанул по ней и сразу отсек кисть. Наверное, парень даже не понял, что произошло, не сообразил, что стал калекой. Он только почувствовал удар по руке, потому и обернулся.
Я успел остановиться и совершить круговое движение рукой. Со второго удара, уже горизонтального, лопатка просто перерубила парню горло. Если бы я чуть дальше протянул руку, то, скорее всего, просто снес бы ему голову. Но и того, что я сделал, было более чем достаточно.
— Я вижу, что ты отработал, — по связи сообщил мне подполковник Балакирев.
— Так точно! Вполне отработал, товарищ подполковник. Пошлите своих автоматчиков посмотреть, что стало с двумя первыми клиентами. Если они живы, то ваши парни должны знать, что следует сделать с ними.
— Понял. Посылаю. Подполковник Лихарев вызвал следственную бригаду. Она приедет быстро, а группа силовой поддержки уже на месте.
— Можем мы, товарищ подполковник, оставить на них майора Никифорова? Как считаете?
— Думаю, что можем. Но я тоже намереваюсь остаться здесь. Вдруг Боб с новыми людьми сюда заявится? А у вас какие-то собственные планы есть?
— Есть. Я думаю свой дом посетить. Ведь все началось оттуда. Бандиты что-то там искали.
— Но ведь не нашли. По-моему, вы, товарищ подполковник, имеете возможность безбоязненно домой заявиться. В окрестностях просто некому больше что-то против вас предпринимать. Та группа, которая была здесь изначально, уже вашими стараниями не существует.
— И вашими заботами тоже.
— Тем не менее мастер-класс показывали вы. Он, признаюсь, меня очень даже впечатлил. Я в бинокль наблюдал и комментировал остальным, кто этого не видел. Следить за вашими действиями могли только два моих офицера, имеющие автоматы с тепловизионными прицелами. Да, повторю, что впечатление было произведено еще то, из ряда вон выходящее. Только майор Никифоров сказал, что это самое обычное для вас мероприятие. Дескать, вы еще и не на то способны.
— Он у нас в бригаде служил в оперативном отделе, разрабатывал планы, которые мы осуществляли. Обычно мы делали вдвое, а то и втрое больше, чем Никифоров нам предписывал. Отсюда и его реакция.
— Я подошел. Уже стою по другую сторону забора, — проговорил Балакирев.
— В пяти шагах, — определил я на слух, хотя сам стоял от забора в трех шагах, значит, видеть подполковника через отверстие в доске не мог.
— Самого Боба здесь не было. Он опять послал людей на смерть, а сам остался в стороне. Бережет себя для больших дел, наверное. Докладывать полковнику Альтшулеру вы будете? Или я ему позвоню?
— Я сам доложу. Мне нужно еще согласовать вопрос с отменой утренней тренировки.
Я вытащил телефон, набрал номер Альтшулера и услышал:
— Слушаю тебя, Виктор Вячеславович.
— Докладываю, товарищ полковник. На дом майора Никифорова была произведена атака банды в составе пяти человек, как я понимаю, бывших спецназовцев ВДВ. Все они уничтожены. Двое подстрелены бойцами группы Балакирева, троих я зарубил малой саперной лопаткой. Бобина среди нападавших не было. Предполагаю вскоре другую атаку. С новыми силами. Видимо, опять со спецназом ВДВ. Я не думаю, что у него есть достаточное количество уголовников, способных вести боевые действия. Они почти все уже перебиты.
— Понятно. Я не сомневался в том, что Бобина там не будет. Он просто не мог на две операции разорваться. Сегодня ночью было совершено нападение на психоневрологическую клинику, убиты несколько человек. Это и охранники, и санитарки, и больные, в числе которых старший лейтенант Линдер. Подробности мне доложат утром, когда вернется следственная бригада. Ты тоже послушай, что они расскажут. В девять ноль-ноль будь у меня. Заодно сам расскажешь обо всех деталях своей операции мне и генералу Сардановскому. Он с утра будет у меня в кабинете.
— Товарищ полковник, я хотел бы завтрашний день провести здесь, в засаде. Есть у меня очень большое желание Бобина захватить самому, лично. Он ведь обязательно сюда пожалует.
— Бобина я поручил Балакиреву, передал ему шесть фотографий этого типа, которые у нас имеются. Ты ведь тоже Боба в лицо, кажется, не знаешь, да?
Вопрос был провокационный, хотя сам Альтшулер об этом, возможно, и не догадывался.
— Встречаться лично не доводилось, — соврал я, не моргнув глазом. — Только Тамара его видела. Но ее пока привлекать к боевым делам невозможно по медицинским показаниям.
— У меня и для тебя приготовлены фотографии. Утром передам. В девять ноль-ноль жду. — Последние слова господина Альтшулера прозвучали категоричным приказом, после которого он отключился от разговора.
