– Ты проснулась? Ай да молодец. А я молочка принес, свежее, из-под коровки соседской. Будешь?
Вика вдруг почувствовала, что ей жутко хочется молока, парного, деревенского, не обработанного химией. Она давным-давно не пила никакое молоко, а парное пробовала лишь в глубоком детстве.
– Хочу, – сказала она и улыбнулась.
Женя тоже улыбался, она не видела его лица, но улыбку чувствовала.
– Тогда подъем! – весело скомандовал он.
Через пять минут Вика в спортивных штанах и майке пила на кухне молоко из большой керамической кружки. От молока оставались белые усы. Женя смотрел на нее и продолжал улыбаться.
– Я еще вот что купил. – Он жестом фокусника достал из-за пазухи буханку черного хлеба. – Попробуй, только что испекли. Еще горячий.
Он оторвал сбоку золотистую корочку и протянул ее Вике. Та с удовольствием и хрустом сжевала ее.
– Спасибо. – Она с благодарностью глядела на Евгения. – Пойду покурю.
– А вот это напрасно, – он укоризненно покачал головой. – Ты посмотри на себя – худая, бледненькая. Куда тебе еще дымом травиться?
Вика засмеялась.
– Не хватало еще, чтобы ты меня воспитывать начал, как настоящий дядя.
– Ну поступай как знаешь.
Вика вышла во двор, покурила, поглядела на постепенно наливающееся белизной небо. Воздух вокруг был необычайно чистым и упоительным. Она хотела достать еще сигарету и передумала. Женя выглянул в окно.
– Если хочешь, можем пойти прогуляться.
– Очень хочу! – обрадовалась Вика.
Они вышли за калитку. Женин дом стоял на самой окраине городка, по сути, это была деревня. Однако вдали виднелись серые пятиэтажки.
– Здесь на самом деле здорово жить, – рассказывал Женя. – У меня куры свои, у соседки корова. На параллельной улице пекарня, там с пяти утра уже хлеб пекут. А если захочется инфраструктуры, – он усмехнулся, – то вон она, всего в десяти минутах ходьбы.
Они действительно минут через десять-двенадцать дошли до больших домов. Тут были и супермаркеты, и аптеки, и парикмахерская, и кинотеатр.
– Можем сходить в кино, – предложил Женя. – Только таких ранних сеансов нет.
Вика кивнула, продолжая с интересом рассматривать тихие приветливые улочки. Как здесь неспешно и уютно! И зачем нужна эта Москва со своим лязгающим грохотом и загазованным воздухом, с вечной суетой и манящей роскошью?
– Тебе нравится здесь? – словно отвечая на ее вопрос, спросил Евгений.
– Нравится, – твердо сказала Вика.
– Но жить здесь ты не сможешь, – так же уверенно проговорил он.
– Почему? – удивилась Вика.
– Потому что ты столичная штучка. – Женя усмехнулся. – Не обижайся, я это тебе не в укор, а наоборот. Ты модная, подтянутая, современная, красивая, наконец… – Он запнулся на последнем слове и замолчал.
Вика тоже молчала, разглядывая нехитрые витрины еще закрытых магазинов.
– Тебе здесь надоест через неделю.
– А тебе почему не надоедает? – спросила Вика у Жени.
– Я – другое дело. Я здесь всю жизнь живу. Это дом моих родителей. Твоя мама уехала от нас, когда ей едва было восемнадцать. Она ненавидела Энск, ненавидела моего отца.
– За что? – удивленно проговорила Вика.
Она очень мало знала о семье матери, в доме у них об этом не принято было говорить.
– За то, что он женился на твоей бабушке, ее маме. И привел с собой меня. Я был младше Ларисы на десять лет. Моя мать умерла, когда мне было пять. Я очень хотел семью, мечтал, что какая-то женщина приласкает меня и я смогу называть ее мамой. Но Лара ужасно ревновала свою мать ко мне и к моему отцу. И ко мне она относилась холодно. Поначалу. Потом мы подружились немного. Но все равно она мечтала уехать отсюда. И уехала, как только появилась возможность.
Женя осторожно взял Вику под локоть и обвел вокруг лужи.
– Она уехала, – продолжил он после небольшой паузы. – А я остался. Я был единственным, что осталось у родителей. Тетя Катя уже тогда была больна, отец ухаживал за ней, заботился. Так трогательно…
Свою бабку по линии матери Вика никогда не видела. Та умерла, когда она была совсем крошкой. Слушать про родню из Энска было интересно.
– Я тетю Катю любил, как родную мать, – сказал Евгений. – Лара-то ее совсем забыла, не приезжала, не звонила. Я стал для нее сыном. На наших с отцом руках она и ушла.
– Но ты мог бы тоже поехать учиться куда-нибудь в более цивилизованное место после ее смерти, – заметила Вика.
– Я учился в областном центре. Все, что мне надо, я там приобрел.
– А семья? Жена, дети? Неужели ты не был женат?
– Представь себе, нет. Меня это никогда не прельщало. Я люблю компьютер, свой диван, это, как сейчас говорят, моя зона комфорта.
Вика подумала, что в этом она понимает Женю и даже солидарна с ним. Она тоже любит быть одна, сидеть в своей уютной норке, жить так, как хочется. Она никогда бы не стала зависеть от мужчины так, как несчастная Кристина. Ей свой покой и свобода дороже всех сокровищ мира…
– Вот так и прожил тут большую часть жизни, – подытожил Женя. – Не думал, что ты почтишь меня своим визитом.
– Да я бы и не почтила, – честно призналась Вика. – Но видишь, как обстоятельства сложились.
Евгений понимающе кивнул.
– Будем сегодня искать в сетях эту вашу Шепетович. Надо же хоть за что-то уцепиться. Скажи, она ведь натерпелась от Куличенко в свое время?
– Да, – Вика вздохнула.
Школьные годы казались ей далеким прошлым. Что она понимала тогда? Она росла красивым ребенком и автоматически из миленькой девочки превратилась в хорошенькую девушку. Вика рано привыкла к вниманию противоположного пола, к тому, что красавицам позволено то, что дурнушкам не разрешено. Девочки вроде Ани Шепетович вызвали у нее презрительное недоумение: как можно быть такой невзрачной сутулой дылдой?
– Да, – повторила Вика, – мы ее не жаловали.
– Ну вот, а она, видишь, выросла в красотку и, возможно, решила с вами поквитаться. Нам бы лишь найти, как к ней подъехать.
Они не спеша зашли в только что открывшийся магазин, купили кое-что из продуктов и вернулись на свою улицу. Вокруг уже кипела жизнь: лаяли собаки, мычали коровы, блеяли козы, кудахтали куры.
Вика и Евгений скромно позавтракали вчерашними макаронами и снова уселись за компьютер. Их, однако, ждало разочарование: ни в одной из сетей подходящего пользователя с именем Анна Шепетович не нашлось.
– Как же так? – недоумевал Евгений. – Это выглядит весьма подозрительно. – Он внимательно поглядел на Вику. – Слушай, а ты уверена, что это она? Прошло столько лет.
