– Скорей! Воды! – крикнул Женя Вике, кинулся к Лисовской и подхватил ее на руки.
Вика стремглав метнулась в кухню и вернулась со стаканом. Женя уже усадил Лисовскую на банкетку и обмахивал первой попавшейся под руку газетой.
– Пейте, тетя Лиза. – Вика протянула ей стакан.
Лисовская стала пить, стуча зубами о стекло, вода разбрызгивалась в стороны. Напившись, она почувствовала себя лучше, в ее лицо вернулись краски.
– Ты последней с ним говорила, ведь так? – Она вопросительно глянула на Вику. Та кивнула. – Что… что он тебе сказал?
– Сказал, что машина не слушается. Что это конец. До этого он, видимо, говорил с родителями Кристины, потому что был в курсе того, что с ней. Еще он… велел мне беречь себя. – Последние слова Вика прошептала.
Лисовская продолжала сидеть, не сводя с нее глаз.
– Беречь себя… – повторила она, точно зачарованная. – Так значит он… ты думаешь, он понял?
Вика кивнула:
– Думаю, да…
Воцарилась гнетущая тишина. Слышно было, как за стеной кто-то неумело разыгрывает гаммы. Лисовская опять заплакала, горько и безутешно.
– Говорила я ему, беги от этого «друга», – она подчеркнула последнее слово язвительной интонацией. – Беги от Куличенко. Тот добром не кончит. Как в воду глядела. Это ведь… это из-за него все?
– Не знаю, – едва слышно прошептала Вика. – Это касается всех нас. Всех, кто с ним близко дружил. И меня…
Лисовская понимающе кивнула.
– Ты в опасности? Ты хоть догадываешься, кто это может быть?
– Нет. Мы ищем. Прикладываем все силы.
– Зачем тогда пришла сюда? Это же глупо. Ты тут на виду, открыта со всех сторон.
– Мы хотели узнать, где похоронен Ярослав, – объяснил Женя, стараясь не встречаться взглядом с Лисовской.
– Зачем? – снова как заведенная повторила та.
– Вика хочет съездить к нему на могилу.
– А… – неопределенно произнесла Лисовская и кивнула. – Да, сейчас. – Она взяла с полочки блокнот, вырвала из него листок и написала что-то карандашом. – Вот адрес. Николо-Архангельское кладбище. – Она протянула листок Вике.
– Спасибо. – Та спрятала его в карман.
Лисовская молчала. Она выглядела усталой и опустошенной.
– Мы пойдем, – сказал Женя. – Вы ложитесь, отдыхайте. Вам нужно отдохнуть. До свидания. – Он взял Вику в охапку и вывел из квартиры.
Они зашли в лифт.
– Ты молодец! – похвалил Женя Вику. – Отлично держалась.
– Жаль ее, – тихо проговорила та. – Жаль тетю Лизу.
– Еще бы не жаль. Завтра съездим на кладбище. Или послезавтра. А завтра я еще поработаю.
– Хорошо, – согласилась Вика.
28
Однако ни завтра, ни послезавтра навестить могилу Лисовского у них не получилось. На Женю вдруг, как из рога изобилия, посыпались заказы. Отказаться он не мог, это были реальные, живые деньги, а он твердо помнил о данном себе обещании – стать финансово независимым от Вики.
Они таскались по квартирам, она терпеливо ждала, пока Евгений выполнит работу. Иногда хозяева поили ее чаем, иногда смотрели косо или равнодушно.
Через пару дней Вика так привыкла к ожиданию, что оно перестало ее напрягать. В конце концов, в этом даже что-то было: все время на людях, разные дома, разные обстановки. К тому же Вике нравилось наблюдать за тем, как Женя занимается компьютерами – он делал это с легкостью и удовольствием.
Наконец в четверг вечером Евгений пересчитал все, что заработал, и удовлетворенно произнес:
– Все. Перекур. Завтра едем к твоему Лисовскому.
Он опасался, что вид кладбища вызовет у Вики очередной приступ депрессии и отчаяния, но и отговаривать ее от поездки было бы странно: достаточно того, что она уехала из Москвы, не простившись с Яриком.
В пятницу утром они доехали на метро до Новокосино, оттуда взяли такси и к 11 часам были на месте.
Могила Лисовского нашлась легко. Ее было видно издалека – сплошь заваленная цветами, некоторые из которых еще не успели увять. Вика молча разглядывала венки и траурные ленты: от убитых горем родителей, от товарищей по сборной, от безутешных коллег…
Лисовский смотрел на нее с большой фотографии спокойно, чуть насмешливо, слегка наклонив голову, как он любил это делать при жизни. Вика попыталась представить себе, что он чувствовал в последние мгновения жизни, когда изо всех сил давил на тормоза, а автомобиль, не слушаясь, летел вперед. Он, безусловно, понимал, что это не просто несчастный случай, иначе бы не велел ей беречь себя.
Вика бережно положила огромную охапку роз к портрету.
– Спи спокойно. Ты был хорошим другом. Возможно, лучшим.
Евгений деликатно стоял в стороне. Смотреть на ослепительно красивое лицо Лисовского ему было необъяснимым образом неприятно. Он представлял себе, как тот при жизни ухаживал за Викой, обнимал ее, целовал, мечтал сделать своей женой – и его терзало странное и тяжелое чувство. Он не хотел признаться сам себе, что более всего оно походило на ревность.
Вика наконец отошла от могилы. Лицо ее было строгим и печальным, но спокойным.
– Идем? – Женя легонько приобнял ее за плечи.
Она кивнула. Они не спеша пошли по дорожке. Вика несколько раз оглянулась. Женя молчал, бережно поддерживая ее под локоток. Выйдя на большую асфальтированную аллею, она обернулась в последний раз. В кармане у нее тихо звякнуло.
– Черт. – Вика остановилась как вкопанная. С ее лица сбежала краска.
– Что такое? – Женя посмотрел на нее с тревогой. Она вытащила телефон. – Опять?? – Он не дал ей взглянуть, вырвал его у нее из рук.
«Тебе нравится здесь? Завтра ты будешь лежать рядом. Не правда ли, романтично?»
– Дай! – потребовала Вика и протянула руку.
– Ерунда, – сказал Женя, – предлагают кредит. Под маленький процент.
– Ты врешь, – спокойно проговорила она. – Я знаю, кто это. Дай, я прочитаю.
– Нет. – Он поспешно удалил сообщение и спрятал телефон во внутренний карман куртки. – Пусть полежит у меня. А то достали со своими кредитами.
Вика смотрела на него, слегка сощурив свои красивые дымчатые глаза.
– Ну и что ты делаешь? Я теперь вообще не смогу ничего – ни есть, ни пить, ни спать. Скажи, что там было? Мне назначили время? Да? Не молчи, я ведь знаю, вижу по твоим глазам! Теперь это не просто угрозы? Они ждали, пока я приду сюда…
Она бессильно уронила руки.
– Вот что. Мы завтра уедем в Энск. Нет, не завтра, сегодня! – Евгений решительно схватил ее за руку и потащил за собой по алее.
