И Женя, и Вика поняли, что она имеет в виду Шепетович, Антипову и себя саму.
– Время позднее, – равнодушным голосом произнесла Марина, – съезжу в «Ашан», куплю маме мандаринов. Она их обожает. Так что вылезайте, и, как говорил Лисовский, ариведерчи.
Женя заметил, что, несмотря на внешнее спокойствие и уверенность, она выглядит усталой и измученной. В глазах застыла боль.
Он послушно вышел из машины и помог выбраться Вике.
– Надеюсь, вам не придет в голову рассказать все, что я вам тут говорила, в полиции? А то составите компанию несчастной Мининой, – Марина рассмеялась нарочито весело.
Женя мрачно кивнул.
– Удачи! – Марина захлопнула дверку, зажгла фары и крутанула руль.
Женя и Вика молча смотрели, как автомобиль медленно ползет по парковке. У самых ворот Марина притормозила и выглянула из окна.
– А ты счастливая, Соколова. Не у каждого есть человек, готовый поддержать и, главное, оправдать тебя, как бы ни выглядели твои поступки. Так что тебе повезло…
Она уехала. Женя и Вика продолжали стоять, не трогаясь с места, глядя друг на друга.
– Что мы наделали, – тихо и с горечью сказала Вика. – Испортили жизнь себе и по меньшей мере еще троим. Анька могла быть ученым, а стала шлюхой. Соня должна была стать великим музыкантом, а не прислужницей уголовника. Володя – настоящим врачом-целителем, а не убийцей. Если бы мы знали тогда, если б знали…
Она вытерла глаза и посмотрела на Женю с тоской. Тот тихонько обнял ее и привлек к себе.
– Если б знать, где упадешь, соломки бы подстелил. Что было, то было, за все заплачено с лихвой. Но и Володе Новикову придется ответить за свои проступки.
Вика подняла голову и глянула на Женю с удивлением.
– Как это? Нам никто не поверит. Скажут, что это чушь, бред сумасшедшего.
– Не скажут. – Он загадочно улыбнулся, и, не выпуская Вику из объятий, достал из кармана телефон. – Вот, послушай.
Его палец нажал на диктофон.
«…А ты счастливая, Соколова. Не у каждого есть человек, готовый поддержать и, главное, оправдать его, как бы ни выглядели его проступки…»
– Ты… ты записал? – Вика не верила своим ушам. – Ты с самого начала все записывал?
Женя кивнул.
– А ты как думала? Я же все-таки шахматист. Привык просчитывать ходы. Но про нас с тобой он, кажется, верно подметил, а?
Женино лицо расплылось в хитрой улыбке.
– Дай сюда. – Вика протянула руку и забрала у него телефон.
– Что ты делаешь? – спохватился он, но было поздно: она стирала запись.
– Не надо. У меня нет сил продолжать это, – тихо проговорила она. – Я боюсь. Это чудовище способно на что угодно и будет думать, что карает виновных и восстанавливает справедливость. Разве ты не видишь – он сумасшедший?!
Женя кивнул.
– Вижу. В конце концов, он и так себя наказал. Долго ему не протянуть – сам попадет в психушку или… или что-нибудь с собой сделает. Это очень тяжело – все время быть один на один с собственным прошлым. И никого рядом, Марина только в голове. А он так и остался жалким униженным подростком, хоть и получил новое тело.
Вика кивнула и, вздохнув, прижалась к его плечу.
