— У меня есть вопрос. — Честно говоря, вопросов были сотни.
— Да?
— Ты сказал, что вместе с моей мамой, чтобы заботиться о ней, отправилась в изгнание ее родная сестра.
На этот раз он ответил более осторожно и медленно.
— Да.
— Но сестра моей мамы — это Лана. И только вчера она сказала мне, что никогда не была в верхнем мире. Она не станет мне лгать.
Но она солгала — поняла Тиа. Она солгала обо всем.
Лукиан посмотрел ей в глаза.
— Лана — не единственная сестра Маи. Была еще одна.
— Еще одна? Но как? Даже Роуэн не имеет права на третьего ребенка.
— У Маи была сестра по рождению. — Мягко сказал Лукиан. — Они были двойняшками.
Рука Тиа непроизвольно потянулась к медальону на ее шее. Она открыла его и посмотрела на крошечный портрет девочек, который она изучала уже сотни раз: Лана, Маи и еще одна девочка, которую она по ошибке приняла за Селу. Как она могла не заметить этого?
— Как ее зовут? — спросила Тиа, проводя пальцем по фигурке девочки.
— Ее звали Аврора.
Звали.
— Почему мне никто о ней не рассказывал? Неужели она… тоже погибла?
— Мы не знаем. Она не вернулась к нам. Роуэн объявила, что она покончила с собой после того, как погибла Маи.
— Она не вернулась? — переспросила Тиа. — Тогда откуда вы можете знать… вы вообще уверены, что мама погибла? Кто вам об этом сообщил?
— Аврора отправила нам письмо вместе с чикчу. Это, конечно, были Грю и Норма, компаньон Авроры.
Норма. Та, которая скулила по ночам и не выпускала Долана из виду. Это открытие по какой-то причине заставило ее заплакать снова. Она почувствовала, как Лукиан опять взял ее за руку.
Они ехали дальше в молчании, пока тропинка не закончилась: в этом месте узкий берег, обрываясь, упирался в отвесную стену. Тиа обхватила руками последнее дерево в аллее и стала смотреть вдаль, через озеро.
— Твоя мама обожала это место, — тихо сказал Лукиан. — Она называла его «краем мира».
Глава двадцать шестая
Питер
Он услышал приближающийся рев. Его сознание попыталось отреагировать, но не смогло перебороть боль и смятение. Он сдался и снова впал в блаженное забытье, прежде чем смог бы почувствовать, что его подняли со снега и куда-то понесли.
Глава двадцать седьмая
Тиа
Ей отчаянно хотелось побыть одной какое-то время, посидеть под деревьями у озера, посмотреть на безмятежную воду и поразмыслить над тем, что рассказал ей Лукиан. Но ее ждали в питомнике, и она не могла больше разочаровывать Долана.
Жизнь мамы и ее гибель: все это время Тиа врали самые близкие люди и теперь они ждали от нее понимания. Что еще хуже, всю ее жизнь она приучалась уважать женщину, которая отправила маму в ссылку, где она умерла. Ее заставляли вежливо ей кивать, подавать ей чай, который Лана сберегала с таким трудом. Ненависть к Роуэн разъедала ее изнутри.
Она в яростном темпе пронеслась по Главной Дороге и приехала в питомник, раздираемая возмущением и вопросами.
В главном доме Долана не было. Она бросила коньки и подобрала свежей соломы для щенков. Только теперь она поняла, как сильно по ним скучала.
Щенки спали, последыш лежал на своем любимом месте — под подбородком мамы Кэсси. Их лица казались такими умиротворенными, а вера в маму и прекрасный новый мир такой безмятежной, что Тиа почувствовала неописуемую горечь. Она обняла Кэсси руками и уткнулась лицом в ее мех. Чикчу потыкалась в нее носом, пытаясь успокоить также, как и своих щенков. Вскоре ее дыхание замедлилось, и голова стала двигаться вместе с поднимавшейся и опадавшей спиной Кэсси.
— Тебе сегодня получше?
Тиа рывком подняла голову.
— Прости, что соврала тебе, Долан, — выпалила она. — Теперь я буду говорить только правду! И меня не волнует, насколько неудобной она будет.
Долан сел рядом с ней на песок.
— Я сам всегда тяготел к правде, — мягко сказал он, положил ладонь ей на плечо и слегка сжал ее.
Они больше не разговаривали до тех пор, пока не приехали ребята навестить своих щенков из помета Кэсси. Долан встал и пошел их поприветствовать.
Тиа внимательно рассмотрела каждого щенка, пока вся компания пыталась проснуться. Ио развивалась лучше всех, ее глаза были чистыми, и она уже уверенно стояла на лапах. Остальные поспевали за ней, то и дело спотыкаясь и переваливаясь друг через друга, но уже готовые встречать своих хозяев. Сначала Тиа показалось, что последыш проснулся позже всех, но потом она с изумлением поняла: его глазки еще не открылись. Он стоял достаточно уверенно, но прикасался к маминому боку.
Тиа аккуратно подняла его, собрав лапки в ладони, чтобы он чувствовал себя в безопасности, и внимательно его осмотрела. Он был абсолютно здоров, вот только пока не прозрел.
Долан остановился неподалеку от того места, где Тиа сидела с щенком на руках, и велел детям ждать. Она быстро пересчитала гостей: слава богу, их было только семь. Долан подошел к ней.
— Я заберу последыша, — тихо сказал он. — Если в течение недели у него откроются глаза, ты сможешь представить его будущему хозяину.
— А если нет? — Она вложила щенка в его руки.
Но Долан только покачал головой.
Собрание закончилось, и Тиа не спеша ехала домой, давая мускулам как следует разогреться и потянуться. Она думала, что тетя еще не вернется из сада, поскольку еще не наступило время ужина. Но когда Тиа вошла в большую комнату, сидевшая за рабочим столом Лана подняла голову ей навстречу.
— Я разогрею нам воды, — быстро сказала она.
Тиа замерзла. Ей хотелось быть одной и больше ничего.
— Думаю, мне стоит для начала поспать.
— Ты и так достаточно проспала, — возразила Лана. — Нам нужно выпить рисового отвара.
— Хватит с меня твоего отвара, спасибо большое.
Но Лана уже наполняла небольшой чайник.
— Я обещаю, этот будет не такой. Нам с тобой нужно поговорить.
Она жестом пригласила Тиа присесть за стол.
Тиа не шелохнулась.
— Что ты хочешь от меня услышать?
— Я вижу, что ты злишься.
— А разве я не могу себе этого позволить?
Лана выглядела испуганной.
— Да. Можешь.
Тиа испытывала отвращение ко всей своей родне, кроме Маттиаса и Долана. Но на Лану она была особенно зла.
— В самом деле, мне лучше…
— Тиа. Пожалуйста, выпей со мной одну чашечку. Потом я тебя отпущу.
