— Да будет благословен наш папа! — кричала толпа.
Ну вот, думал Александр, пусть благословение святых снизойдет на меня, чтобы я смог осуществить свои мечты и объединить Италию под знаменем одного правителя, и пусть этим правителем станет Борджиа.
Санта Мария в Портико
Скоро Лукреция поняла, насколько приятнее быть дочерью папы, чем кардинала.
Прочно заняв трон, Александр не собирался делать секрета из своих намерений. Джованни вернется из Испании, чтобы принять командование папскими армиями; Чезаре станет архиепископом Валенсии; что же касается Лукреции, то она получит свой собственный дворец — дворец Санта Мария в Портико. Лукреция была в восторге от оказанной ей чести и особенно от появившейся теперь возможности покинуть мрачную крепость в Монте Джордано и переехать в центр города.
Александр преследовал двойную цель, принося в дар Лукреции дворец: он примыкал к собору Святого Петра, и оттуда шел потайной ход к самому Ватикану. Адриана и Джулия станут жить вместе с Лукрецией, Орсино составит им компанию, но он, конечно, не в счет.
Лукреция страстно отдавалась мечтам о новой жизни. Как чудесно быть взрослой. Скоро вернется домой ее брат Джованни, и Чезаре, как обещал отец, вот-вот будет отозван в Рим. Александру пришлось ненадолго уехать из города, потому что папа не хотел произвести впечатление, будто продолжает свою политику семейственности — перед выборами он пообещал, что откажется от нее. Чезаре уже стал архиепископом, и Александр понимал, что ему как отцу будет трудно удержаться от соблазна осыпать сына новыми милостями, если тот окажется в Риме. Из-за этою Чезаре на какое-то время пришлось задержаться в Пизе — совсем ненадолго.
Лукреция часто видела отца во время пышных церемоний, и ей казалось, что он становится все величественнее, все блистательнее.
Целыми днями слышала она перезвон колоколов собора Святого Петра. Работая над вышивкой или просто сидя у окна и глядя на торжественные процессии, она слышала поющие голоса и ощущала запах фимиама. Все это, казалось, сулит ей чудесное, полное волнений будущее.
Адриана сняла траур, к Лукреции она относилась с таким же уважением, с каким ранее проявляла преданность Джулии, которая оказывала на Ватикан большое влияние, чем дочь папы.
Лукреция поняла, почему. Она не удивлялась, если, заглянув в спальню подруги, обнаруживала, что Джулии там нет. Звук шагов поздно ночью или рано утром в коридоре, от которого шел тайный ход к Ватикану, не удивлял ее.
Она соглашалась с Адрианой, что Джулии очень повезло, что ее полюбил такой блистательный мужчина, как Александр.
Много важных гостей — послов и знатных господ из разных государств — приходило во дворец Санта Мария, под присмотром Адрианы Лукреция принимала их. Ни один не появлялся без подарка — что-то доставалось Лукреции, что-то Джулии.
— Как они добры! — как-то сказала Лукреция, разглядывая великолепные меха. — Никто не приходит с пустыми руками.
Джулия посмеялась над ее наивностью.
— Они дарят нам что-то только потому, что взамен надеются получить нечто гораздо более значимое для них.
Лукреция задумалась.
— Это вое портит, — проговорила она. — Тогда подарки перестают быть подарками.
— Конечно, это и не подарки вовсе. Это плата за услуги, которые они хотят получить.
— Меха уже не кажутся мне такими красивыми, — вздохнула Лукреция.
Джулия с любовью взглянула на нее и подумала, что давно бы пора Лукреции стать реалисткой. Если бы только девочка родилась в бедной семье, какой бы простофилей она, должно быть, стала!
Разве она не знает, что, будучи дочерью папы, имеет на него огромное влияние?
Лукреция поняла это, потому что ее быстро заставили понять. Адриана считала, что Александр не пожелает видеть свою дочь простушкой, поэтому Лукрецию следует избавить от простоты, от добродушия. Подобные черты характера не заслуживают одобрения.
Она должна уметь многое делать самостоятельно, считала Адриана. Или девочка все время будет полагаться на мнение и волю отца? Нет, она обязана стать хитрой. Пусть использует весь свой ум, чтобы папа оценил его и понял, что ею можно гордиться.
Любила ли она теперь красивые наряды? Лукреция всегда немножко кичилась своей красотой, а что может еще больше оттенить красоту, как не чудесные меха и великолепная парча? Так надо заставить тех, кто ищет ее благосклонности, понять это. Пусть они знают, что если их подарки доставят ей удовольствие, она проявит свое расположение и попросит отца оказать им необходимую помощь.
— Послушай, — сказала Адриана, — Франческо Гонзага скоро придет к тебе. Он страстно желает, чтобы его брат Сигизмондо стал кардиналом.
— И он придет просить об этом меня?
— Тебе стоит только замолвить за него слово своему отцу, и дело будет улажено.
— Но как я, так мало разбираясь в делах отца, смогу повлиять на него?
— Твой отец хочет, чтобы ты показала себя настоящей Борджиа. Он будет рад исполнить твою просьбу, ему понравится, если Гонзага узнает, с каким уважением относится к тебе твой отец. Если Гонзага преподнесет тебе ценный подарок и ты сможешь показать его отцу, сказав при этом:» Посмотри, что подарил мне Гонзага!», его святейшество возрадуется оказанной тебе чести и, я уверена, будет только содействовать тому, кто знает цену услуги.
— Понятно, — ответила Лукреция, — я не знала, что подобные дела так устраиваются.
— Пора тебе об этом знать. Ты ведь любишь жемчуг?
Глаза Лукреции засияли. Она и в самом деле любила жемчуг — он шел к ее мраморной коже. Когда она надевала чудесное ожерелье, подаренное Александром Джулии, то казалась себе такой же красивой, как подруга.
— Я скажу Гонзаге, что ты особенно неравнодушна к жемчугу, — сказала Адриана, многозначительно улыбаясь.
« До чего же чудесно, — думала Лукреция, — иметь такое же ожерелье, как у Джулии «.
Вот так и жила дочь папы. И это оказалось очень волнительно и доходно. Могла ли Лукреция, довольно ленивая и больше других девушек любившая красивую одежду и украшения, отказаться от подобного образа жизни?
Александр принял свою дочь в своих покоях в Ватикане; вместе с ней пришла и Джулия. Александр по-прежнему обожал последнюю и жить без нее не мог.
Папа старался встречаться со своими ненаглядными без свидетелей, так что отпускал всех слуг, и девушки садились по обе стороны от него, чтобы он смог обнять каждую.
« До чего же они прекрасны, — думал он, глядя на их гладкую кожу и блестящие волосы, — наверняка в Риме не найдется девушек красивее «. Жизнь казалась приятной, когда он ощущал в себе силу и энергию юноши, и он не сомневался, что Джулия оставалась довольна, ясно выражая свою любовь к нему, которая не уступала его страсти, и знал, что его возлюбленная ни в коей мере не находила привлекательным своего молодого косоглазого мужа.
