— Ты уверена?
Яна понимала, почему он сомневается. Даже сейчас, когда чувствовала его пульсирующий от напряженного желания член своими бедрами через грубую ткань джинсов. И оценила.
Артем хотел — Артем прилагал все усилия, не обращая внимания на препятствия… Так всегда было.
Но сегодня он уступал право решения ей. И при этом все в его движениях, в том, как касался ее, как ласкал, распаляя кожу, вдруг ставшую слишком чувствительной, выдавало, насколько на самом деле это промедление и вероятный «стоп-сигнал» от нее для него мучительны. Но не настаивал…
Однако и остыть не давал, между прочим. Не замер, продолжал покрывать короткими, сильными поцелуями ее шею и плечи. А его руки… Мамочки! Что эти пальцы творили с ее сосками и грудью, заставляя Яну дрожать от пронзительно-тонкого возбуждающего ощущения. И уже так, кажется, вот-вот готова кончить. Только от того, как тщательно и с рвением, он жадными губами и языком ласкает ее шею и грудь!
— Уверена! — решительно обхватив его плечи руками, спрыгнула со стола, понимая, что Артему тут может быть вообще сейчас неудобно после всех травм. Но ведь не скажет же, тоже понимала!
Он отступил, но отстраниться уже не позволил, руками за пояс обхватил со спины, накрыв этими обжигающими шершавыми ладонями ее живот теперь, пробрался пальцами под пояс брюк, нагло и уверенно, но и с небывалой мягкостью, нежно дразня чувствительную кожу влажных складочек. И, не споря больше, пошел за ней в комнату, так и не позволяя толком от себя отойти.
Хорошо, что у Яны квартира, в целом, была небольшой, еле выдержали оба, пока добрались до спальни. То и дело замирали посреди коридора, в котором и идти-то шагов семь от силы! А терпение подводило!
Артем упирал ее в стену, начиная так неистово целовать, что колени подламывались, однозначно прогибал под себя ее тело, сильными толчками паха в ее бедра заставляя еще больше заводиться. Она от этого теряла связь с реальностью, не могла в родной квартире сориентироваться! А его руки! Господи, что он руками с ее грудью творил, чуть стискивая и поглаживая, всего-то вроде! А она не могла стоны сдержать, по всему телу, как будто будоражащие, распаляющие импульсы от этих незначительных касаний! И уже хочет его невыносимо, белье влажное, а ведь даже брюки еще на ней…
Но все же дошли, решили не экспериментировать сейчас. Хотелось просто того счастья и наслаждения, которое только они и могли дать друг другу, чтоб ни на что не отвлекаться, пытаясь сохранить равновесие.
Спальня была маленькой — счастье! Буквально упали с порога в кровать, почему-то рассмеявшись от той легкости и тепла, которые всегда были между ними, несмотря на жгучую жажду друг друга и страсть! Только забыли за эти месяцы, затолкали гневом и обидой… А теперь это все словно из них самих, изнутри, из душ выплеснулось, окутывая невероятно комфортной и уютной атмосферой такого единства, которое только с очень близким душевно тебе человеком быть может. С тем, кто мысли и желания по взглядам угадывает, по вздохам и легкой дрожи читает, зная тебя по долгому опыту совместно прожитых дней и ночей, пройденных вместе сложностей и испытаний.
За окнами снег метет, завывания ветра слышно, а им здесь жарко и так хорошо, словно в самом замечательном своем каком-то мире укрылись от всех проблем и забот, от прошлого. Только вдвоем, и не нужно им ничего больше!
Артем навис над ней, все еще слишком мрачный, казалось, из-за того, как ночные тени падали на его лицо, изламываясь на линиях шрамов. Но в его глазах она видела такой огонь чувственности и любви, такую нежность и нужду в ней, что все сомнения, слабо пытающиеся поспорить с дурманом коньяка, отступали.
Он наклонился еще ниже и словно собирался что-то сказать, но Яна устала от разговоров! Устала быть без него! От всего, что в голове роилось месяцами, невыносимо устала! Потому потянулась вверх, приподнимаясь, обхватила его шею и сама припала к губам любимого, не позволяя опять отступать или давать ей выбор… Видит бог, в этот момент она ничего не хотела решать или выбирать! Только любить его и быть любимой Артемом!
— Золото мое! — словно мысли ее прочитав, низко, рокочуще простонал Артем. — Что же ты со мной делаешь?! У меня же никакого терпения и выдержки сейчас нет! — и ответил на этот поцелуй. Да с такой горячностью, что уже она стонать начала!
Его язык врывался в ее рот с напором, страстно, явно доминируя и довлея над Яной. А ведь так давно у них близости не было. И тела, словно жесткая лихорадка сотрясает! Ломка по нему, по всему тому, что может, имеет право с этого мужчины взять и стребовать!
А Артем уже стянул шлейки бюста с ее плеч и губами до груди дорвался, распалял языком и так слишком чувствительные соски, втягивал их в рот, облизывая и посасывая, словно дивным лакомством наслаждался. Одной рукой помогал ей брюки снимать, а второй потянулся к прикроватной тумбе, видно, тоже по старой памяти.
И не зря, кстати. Да, у них там, в ящичке, оставалась пара презервативов еще с тех времен, когда не жили вместе.
— Думаешь, еще годные? — лукаво поинтересовался Артем, повертев небольшой упаковкой у нее перед глазами, которую он же покупал.
При этом понимал, что она не в состоянии ни на вопросе сосредоточиться, ни на дате! Потому что его вторая рука уже вновь ловко проскользнула ей под трусики и с напором, но нежно, буквально дурманя, ласково натирала ее самые чувствительные точки, то и дело дразня, будто сейчас внутрь тела пальцами проникнет, но лишь на чуть-чуть погружаясь…
— Вот именно сейчас мне уже все равно! — с придыханием выдавила Яна, подавшись бедрами вперед, словно сама ловила эти сладкие ласки телом, насаживалась на его руку. — Будем надеяться, что годные.
Артем низко, коротко хохотнул, будто давился воздухом и этой их страстью друг к другу. Глубже, настойчивей свои пальцы в ее влагалище протолкнул, наполняя, растягивая; заставляя громко застонать. Знал же, как она любит!
А Яна рукой сжала его затылок, пытаясь в эти короткие волосы своими пальцами зарыться. Потянула голову на себя, начала в свою очередь целовать и нежно кусать его чуть обветренные губы.
Упивалась тем, как жадно Артем следил за ее реакцией, как у него по линии волос на лбу испарина выступила; и лихорадочный румянец на скулах, выдающий, что и любимый возбужден до предела. Ну и каменной твердости член, который однозначно упирался ей в бедро, не оставлял никаких сомнений!
— Боже! Яна! У меня ни на что терпения не хватит, — хрипло и с какой-то обескураживающей веселой честностью выдохнул Артем ей в рот, отвечая настолько же жарким поцелуем. Отложил пока презерватив, лаская пальцами ее влажные складочки и уже припухший, невероятно вдруг чувствительный клитор. Стаскивал свои джинсы одновременно с этим. Не очень выходило одной рукой.
— Мне тоже, кажется, ничего не хочется, кроме как основного. Хочу, чтоб вошел в меня, сильно, наполнил, — после коньяка было легче переступить через какую-то стеснительность из-за месяцев разрыва. Влиться в прошлое русло откровенных и честных отношений.
