Потому что здесь происходит еще один процесс, о котором наши слушатели не догадываются. Завершается эпоха прекрасного нового кино на телевидении. Потому что все, что мы имели с 94-го до настоящего времени, когда у нас могли выйти фильмы, снятые в прошлом году, новейшие, чемпионы любых фестивалей, американские блокбастеры с разницей в год, – этого нигде нет в мире, и здесь этого не будет больше никогда. Что это значит? Рынок кинотеатральный так вырос, он такой мощный, что никогда продюсеру, обладающему правами на фильм, в голову не придет показать его на телевидении и тем самым истратить его потенциал. Теперь нужно будет ждать несколько лет, чтобы иметь возможность показать качественный фильм.
П. В. А почему тогда продюсер дает деньги на это кино, если возвратить не удается? Никто четырех миллионов не собрал, а дальше еще будет хуже. Кто тогда и зачем будет давать деньги на кино? Если они так трудно или почти не окупаются…
Д.Д. Я говорил “хуже” только для тех, кто собирается бесплатно посмотреть его по телевидению. Для того, кто уже созрел пойти в кинотеатр, хуже не будет.
Есть два процесса. Вы, наверное, не имеете в виду, но это очень важно для нашей индустрии – у нас активнейшим инвестором является государство. У него есть одно замечательное свойство: его деньги не нужно никогда возвращать. Поэтому, когда государство сейчас переходит на 30- и 50-процентную оплату бюджета фильма, многие режиссеры очень огорчены. Когда у тебя сто процентов оплачено, то посмотрит три зрителя или тридцать миллионов – не имеет никакого значения. Как в советские времена.
слушатель. Иван Стефанович, Санкт-Петербург. Я имею уже большой стаж хождения в кино. Так вот: главная причина заключается у нас в том, что интеллект нашей кинематографической интеллигенции резко упал. Это мат-перемат со сцены, это мордобой. Кого это интересует? Мы даже уже взялись перегнать Америку в этом плане. Надо в корне изменить подход к кинематографу в России.
И. Т. Что вы скажете на это, Александр Анатольевич Миндадзе? Действительно ли произошло падение интеллекта, как говорит наш слушатель? Или это приход нового кинематографического поколения задает такой тон, что явно зритель старшего поколения не хочет уже в кино ходить?
А.М. В какой-то степени да. То, что называлось интеллигенцией, просто стало буржуазией, и вместе с попкорном потребляется доступный корм, а не некое глубокомыслие, которое было свойственно традиционно кинематографической литературе прошлого периода, с очень ярко выраженной исповедальностью. Это просто не нужно вместе с попкорном, и это никак не координируется с потоком хорошо сделанных американских картин, которые просто отрицают сомнительные рассуждения по поводу: кто я, как мне жить, кто виноват и так далее. Это не хорошо и не плохо. Это другое. Это конвейерное искусство, это обычный закрой у станка. Другое дело, что закрой в нашем кинематографе просто низкого качества. Очень мало квалифицированных специалистов, и поэтому сильно этот закрой уступает западному. Видимо, это процесс общий, в этом никто не виноват.
И. Т. А с чем вы связываете это отсутствие искусства закройщика? Ведь, казалось бы, так много лекал современных: бери, копируй. Они верные, надежные, они работают. Если раньше для кого-то из режиссеров и сценаристов был дефицит этих лекал, этого искусства закройщика, то теперь хоть отбавляй. Разве не так?
А.М. Разумеется. Я связываю это с двумя вещами. Во-первых, это не такая простая профессия – драматургия кино. Но дело в небрежной всеобщей поспешности, отсутствии вкуса и, главным образом, в том, что есть люди, которые прочтут и скажут: это не то. Это спешка шальных и халявных денег, которые могут быть быстрее рассчитаны и быстрее разложены по карманам. Тут не до качества. А нужно сделать как можно больше и как можно больше проглотить из бюджета. Я считаю, что главные причины в этом.
И. Т. Не в отсутствии примеров, не в дефиците того, что смотреть и чему подражать, что развивать, а именно в природе человеческой натуры.
слушательница. Как-то у вас был на “Свободе” режиссер фильма “Возвращение”. И он говорил о том, что засилье американского кино и нужно ограничивать, как во Франции это делают. Но я считаю, что нельзя ограничивать, потому что американские фильмы, такие как “Форест Гамп”, “Запах женщины”, в России никогда не смогут поставить, потому что голова устроена у режиссеров американских по-другому. У них человек – главное, а у нас главное – идея, главное – государство. Для человека никогда ничего не было сделано, и это все в фильмах выражается. И вот сейчас, например, Александр Митта сделал фильм “Граница” – это же халтура, это ужасная халтура.
И. Т. Петр Вайль, какое ваше мнение об устройстве американской кинематографической головы?
П. В. Я хотел бы не то что возразить Александру Миндадзе, а добавить. Мне кажется, очень важно, почему нет закройщиков. Это еще в мощной российской традиции, в которой важнее всего всегда считалось, что сделать, а не как сделать. К “как сделать” всегда относились с некоторым презрением. Мы-то глядим в нутро человеческое, в душу, а уж как это сляпано – сделаем как-нибудь. Поэтому любая голливудская ерунда сделана с таким технически потрясающим мастерством, что смотрится на одном дыхании. И только сейчас это начинают понимать. Вы только посмотрите, какой монтаж у российских фильмов! Заснуть можно четыре раза на протяжении одного фильма. Только молодые уже научаются работать по-новому, современно.
И. Т. Вы согласны с мнением нашей слушательницы, что качество, сделанность американского кино пока еще недостижимы для российских режиссеров, как правило?
П. В. Конечно. Обратите внимание, когда было заложено это презрение к западному кино в нынешнее время. Тогда, когда смотрели западные фильмы на халтурных, списанных где-то в Финляндии или в ГДР с телевидения, кассетах. И судили по этому, изымая киношный фактор, подходя к кино как к литературе. Сюжет не так построен, психологизм не тот, а то, как сделано, уходило. Вот эти годы, когда смотрели некачественные западные копии, они сыграли страшную роль. Нам еще от этого наследия избавляться и избавляться, мне кажется.
И. Т. И с тех пор термины “баланда”, “халтура”, “голливудщина” с маленькой буквы, курсивом или в кавычках вошли в сознание общественное, к сожалению. А какое ваше мнение, чем обеспечен подъем российского кино?
П. В. Я уже немного сказал об этом. Мне кажется, вот этой свободой обращения с деньгами, когда смогли выйти молодые. Вот это самое интересное, что происходит. Такая запоздалая молодежная революция в молодежном кино. И об этом, кстати, говорили на церемонии “Ники”. Об этом говорили многие. Ярче и темпераментнее других сказал известный режиссер Андрей Смирнов, который просто сказал: “Молодые волки, они рвут”. И вроде бы поощрительно сказал: “Рвите нас”. Но в этом было мало благожелательности, в этом призыве. То есть он обозначил разрыв поколений.
Давайте глянем на список лауреатов. Что получается? Лучший фильм, лучший оператор, лучшая музыка – несомненная молодежь. “Возвращение” Андрея Звягинцева, оператор Михаил Кричман – “Возвращение”, музыка – Сергей Шнуров, “Бумер”. И лучший неигровой фильм “Нефть” Мурада Ибрагимбекова. Это все молодежь. Старшее поколение: лучший режиссер – Вадим Абрашитов, “Магнитные бури”, лучший сценарий – Александр Миндадзе, “Магнитные бури”, лучшая женская роль – Валентина Березуцкая, “Старухи”, лучшая женская роль второго плана – Инна Чурикова, лучший анимационный фильм – “Полтора кота” Андрея Хржановского по рисункам Иосифа Бродского. То есть все-таки перекос идет в старшее поколение.
