— Тихо, — я прижал ее к себе, — все будет в порядке. Мы разберемся, если уж стороны добра и зла объединились, то нас никто не победит, — улыбнулся я.
Катя тоже выдавила из себя слабую улыбку.
— Мне кажется, проще отдать ему меня, — проговорила она, — сразу все проблемы решатся.
— Даже не думай! — прорычал я, — ты завтра уезжаешь и оставляешь мне свои проблемы, я решу! Нужно лишь время, поняла?!
Девушка кивнула, но мне не понравился ее настрой. Главное не упустить ее из виду до завтрашнего дня и самому посадить на самолет, убедиться, что она улетела, а то с нее станется принести себя в жертву. А я этого даже в самом страшном сне не могу представить.
Телефонный звонок напугал нас обоих, ушедших в свои мысли.
Я достал телефон, увидел незнакомый номер и слегка напрягся. Хотя, по идее, чаще всего на рабочий телефон мне звонят с незнакомых номеров, поэтому напряжение я объяснял той ситуацией, в которой мы сейчас находились.
Я встал с дивана и ушел на кухню.
— Да, — буркнул я в трубку.
— Добрый день. Мы отменяем заказ, — услышал я знакомый голос, — заказчика больше не интересует автомобиль, если вы успели его получить, можете забрать себе. Ваши услуги не требуются. Всю неустойку вам выплатят на счет. Всего доброго.
Я отключил вызов, сжимая мобильный в руках со всей силы. Что же он задумал, решил своих псов отправить? Или узнал, что я заодно с Катей?
Я потер виски и вздрогнул, когда почувствовал на своей талии руки. Теряю хватку, даже не заметил, как Катя подошла.
— Мне нужно позвонить, малыш, — пробормотал я, поворачиваясь к Кате. — Без тебя, — добавил я.
Катя виновато улыбнулась и кивнула.
Когда она вышла за дверь, я позвонил человеку, который, возможно, сможет помочь.
Катя
Я чувствовала себя отвратительно, я позорно бегу, оставляя всех решать мою проблему. Что-то произошло, я поняла по реакции всегда спокойного Ромы на телефонный звонок. Он, конечно, не расскажет, что.
Мелькнула мысль просто сбежать и пойти к Гусарову, чтобы положить конец этой войне. Но мне было банально страшно, я понимала, что он может со мной сделать, и не факт, что выберусь живой, а если и выберусь, то Рома никогда не простит мне этого.
Я очень надеялась, что Олеся поедет со мной, но также и сомневалась сильно в этом. Она только перестала бояться, навряд ли станет снова играть в прятки. К тому же, я не уверена, что со мной ей будет безопаснее, возможно, лучше, если мы вообще прервем всякое общение. Вот только с Максом что делать? Он еще упертее Ромы, а если Гусаров угрожал уже и ему, то он это так не оставит.
Господи! Почему нельзя отмотать жизнь назад, где я прохожу мимо машины, наплевав на собственное уязвленное самолюбие? Если выкарабкаюсь, больше никаких глупостей, работаю, отдыхаю, радуюсь жизни и никому не хамлю.
Прошла всего неделя, а кажется, целая вечность, в которой помимо ужасов я приобрела еще кое-что. Во-первых, убедилась, что у меня есть люди, стоящие за меня горой. И как бы я ни переживала сейчас за них, как бы ни чувствовала себя виноватой, мне было чертовски приятно. Они куда больше смахивают на мою семью, нежели родители и сестра.
Ну, а во-вторых, шикарного мужчину, который загораживает своей широкой спиной от проблем. А ведь мог бы пройти мимо. Поэтому есть стимул выбраться из этой ямы живой, у меня есть те, кем дорожу я, и кто дорожит мной.
Глава 34
— Так, вроде все собрала, — я осмотрела еще раз небольшой чемодан, выделенный мне Ромой.
— Точно? — усмехнулся мужчина, наблюдавший за моими сборами с кровати.
— Точно, — показала ему язык.
— А это что тогда? — Рома со смехом бросил мне загранпаспорт.
— Черт, — я улыбнулась и снова открыла его, — где ты такую страшную фотку только отрыл? — спросила я с возмущением.
— Ну, знаешь ли, — хмыкнул он, — у меня времени не было.
Я положила паспорт в сумку и прыгнула к мужчине на кровать.
— Во сколько завтра выезжаем? — спросила я, поцарапав ногтем его грудь.
— В одиннадцать утра, самолет в два часа дня, — Рома поймал мою руку и поцеловал. — Макс не уговорил Олесю ехать с тобой.
— Ожидаемо, — я попыталась вырвать руку, но мужчина не дал, — почему вам можно с Максом разговаривать по телефону, а нам с Олесей нет?! — возмутилась я.
— Считай, что у меня паранойя, — хмыкнул мужчина, — но вдруг тебя могут прослушать? К тому же мы с Максом общаемся общими фразами, от нас ничего не понятно, а вы же с Олесей вечно на эмоциях, будете трещать, все выложите.
— Ну, знаешь ли, — оскорбилась я и вырвала руку, — мы тоже умеем играть в шпионов.
— Ну-ну, — скептически хмыкнул Рома, заграбастывая меня к себе.
— Я бы хотела с ней поговорить перед отъездом, — вздохнула я, зарываясь носом в шею мужчины. — Неизвестно, когда в следующий раз такая возможность представится.
— Кать, — буркнул Рома, — не депрессуй, не на всю жизнь уезжаешь, мне нужно не так много времени, чтобы разобраться со всем.
— Откуда ты знаешь? — недоверчиво посмотрела я на него.
— Просто знаю, ты думаешь, я в первый раз сталкиваюсь с подобного рода людьми? К каждому есть подход, по-хорошему или по-плохому. Возможно, я заявлю на тебя свои права, он и сам отстанет за отступные.
— Так почему ты сейчас не заявил? — сощурила я глаза, стараясь не обращать внимания, что про меня говорят, как про вещь, ну или стадо баранов.
Хотя туда я отлично вписываюсь.
— Потому что может быть и противоположный эффект, — Рома поднялся надо мной, — про это я и говорю, мне нужно, чтобы ты была далеко, чтобы тебя не зацепило в нашей войне.
Я замолчала, хотела добавить, что война-то в общем моя, а не его. Но подумала, что достала уже этого терпеливого мужчину своим нытьем и муками совести.
— Кать, — донесся голос мужчины, — помнишь, ты мне сказала, что будешь принимать меня в любом случае?
Я посмотрела на Рому, который был серьезен, как никогда.
— Помню и не собираюсь брать свои слова обратно.
— Но ты же даже не представляешь, каким я могу быть. Жестоким, несдержанным, равнодушным.
Я улыбнулась, погладив его по щеке.
— Я знаю, каким ты можешь быть — добрым, заботливым, терпеливым. Ты с моими друзьями-ментами подружился, чтобы помочь мне.
Я очертила его губы пальцем и, не сдержавшись, поцеловала.
— Я знаю, что ты не садист, не получаешь удовольствия от того, что делаешь. Если ты этого не бросаешь, значит, на то есть свои причины. И мне неважно, какие они.
