— Отпустим. Обязательно. Вот только настоящего организатора возьмем.
— Спасибо, успокоили. Для шлифовки шершавого характера ему полезно будет недельку провести среди урок, набраться новых впечатлений, выводы сделать. Выйдет преобразившимся. А я вот как раз насчет настоящего организатора хлопочу.
— Явку пришли писать? С повинной? Поздравляю! Давно пора, тем более на смягчение можно рассчитывать. У меня в папочке и письменные принадлежности имеются, — Токарев ухмылялся. — Прикажете обнажить?
— Доставайте скорее. Только явки не будет. Будет оперативная информация. Да, да, извините.
— Тоже хорошо. Записываю.
— Пишите. Семигин Юрий Викторович. Представитель Москвы на нашем заводике.
— Организатор? Не получается. Мы его проверяли, он чист.
— И все-таки послушайте. Помните тот день, когда мы с вами встретились и кофе пили? Там еще ваш коллега странно забежал, пометался по залу и странно выскочил. «Мы странно встретились и странно разойдемся, улыбкой нежности роман окончен наш». Романс. А ведь я тогда тоже знакомого в глубине разглядел. Это был Семигин. Тогда я не подумал, а вы не объяснили мне, кто такой этот ваш знакомый. А Семигина еще Женька заподозрил, и мне он резко не понравился. Скользкий, мерзкий и опасный тип! Потом, после убийства, я нанял одного человечка последить за Семигиным, а заодно выяснить личность вашего знакомого. Так вот, ваш знакомый — участковый Кухарчук, который как раз обслуживает район, в который входит Первомайская улица. Само по себе это не подозрительно. Подозрительно то, что Семигин встречается с Кухарчуком. За последние четыре дня они встречались дважды. Он впервые в нашем городе, Кухарчук в Москве небось и не был никогда. Какие у них могут быть общие дела? Вопрос! Более того, сегодня, перед тем, как вам позвонить, я их видел вместе как раз в том самом кафе «Марсель». Три раза за пять дней, уже слишком, не находите? И вот я решил вас известить.
— Как давно вы их видели?
— Минут… э-э-э… — Титов посмотрел на «Ролекс». — В восемнадцать двадцать. Точно, специально засек.
— Ага. Александр, купите фисташек, пожалуйста, срочно, вон в том киоске. Пиво мое, закуска ваша.
— Позвонить хотите? Не вопрос. Я побежал.
Токарев набрал номер Федорова.
— Сережа? Токарев. Кто у тебя сейчас за участковым смотрит?
— Не помню. Надо посмотреть. А что? — напрягся Федоров.
— Узнай и быстро мне перезвони. Где находился Кухарчук, был и есть, с семнадцати часов. Только срочно.
— Сделаю.
Через минуту Федоров перезвонил.
— Кухарчук в семнадцать двадцать покинул опорный пункт и ушел домой. С семнадцати тридцати пяти он дома и никуда не выходил.
— Уверен?
— У его подъезда наш дежурит. Надежный оперативник.
— Ясно. Срочно отправляй кого-нибудь в кафе «Марсель», что возле ломбарда на рынке, с фотографией, и проверьте, был там Кухарчук сегодня или нет. Потом мне доложишь. Всё, отбой.
Титов стоял с пачкой орешков в стороне и ждал, когда следователь закончит говорить. Токарев прямодушно объяснил:
— Жену предупредил, что задерживаюсь. Она ждет с ужином.
— Ругаться будет?
— Что вы! Она привыкла уже, жена следователя со стажем.
— Я понял.
— Так почему вы считаете Семигина организатором?
— Есть основания. Вообще-то я уверен, что Семигин не организатор, а представитель организатора. Такой своего рода оперативный уполномоченный по нашему городу. Кто его уполномочил, я не знаю. Вероятнее всего, если дело касается долгов Евгения, уполномоченный находится в Москве. От туда, если помните, Семигин и прибыл. Скорее всего, это можно понять из той самой записной книжки. Возможно, там есть движение по долгам Жени. Дело в огромных деньгах, которые занимал Безроднов на свои выборы, как первые, так и вторые. По моим сведениям, это несколько миллионов долларов.
— Ого!
— Стоимость входного билета в Думу. Можете по своим каналам поинтересоваться, вам подтвердят. Так вот, Семигин, как я понимаю, занимался не столько налаживанием бизнеса с Москвой, сколько искал связь Безроднова с заводом, чтобы забрать завод за долги. Наверное, еще искал и деньги. Я переговорил с народом, с которым общается Семигин, на предмет его интересов. Получается, его интересуют бумаги, бухгалтерская документация, протоколы, приказы и распоряжения любой давности. То, что его не должно интересовать. Понимаете? Он искал то, что можно потом предъявить как связь должника и завода. Прямой-то связи нет, но аффилированность, в том числе и в принятии бизнес-решений, доказать можно. Я не говорю про офшорного собственника. Улавливаете? Тут вам и мотив, и исполнитель.
— Они на встречах чем-то обменивались?
— Точно не скажу, такой информации у меня нет. Если бы факт передачи зафиксировали, я бы знал. Нет, ничего не было.
Телефон Токарева зазвонил. Несмотря на прижатую к уху трубку, Титов расслышал.
«Ты где болтаешься, Коль? Я жду тебя, жду, уже остыло все! Коля, у тебя совесть есть? Если задерживаешься, предупреждай! Опять небось выпиваешь с устатку? Коля, Коля, сколько же можно просить, у нас же сын растет…»
— Я буду, буду, через десять минут. Извини, Валь. Всё! Вот, — смутился Токарев, растерянно глядя на свой телефон.
— Вам хорошо, вас ждет не дождется любящая жена, — глядя веселыми глазами, грустно сказал Титов. — Завидую. А моя снова разводится, живет у родителей, да и черт с ней, пускай. Надоело все.
— То есть вы предполагаете, что Семигин нашел Кухарчука и вместе они… Интересно! Причем правдоподобно.
— Я допил, Николай Иванович. Простите, что оторвал вас от отдыха, благодарю за встречу. Надеюсь, я в какой-то степени реабилитировал себя в ваших глазах. Привет супруге!
Ровной, твердой походкой Титов пошел к своей машине, припаркованной вдоль аллеи, сел в нее и уехал. Токарев смотрел ему вслед и думал: «Странный парень, темный, но какой-то свет пробивается. Рвется к чему-то изнутри самого себя и не может вырваться, как взведенная пружина. Если заказчик этот москвич, то, причем тут фото? Кто подбросил его Ижинскому и Волкову, зачем? Странно всё».
Позвонил Федоров.
— Официантка узнала Кухарчука. Но самое удивительное не это. Угадайте, с кем наш участковый в кафе встречался? Ни за что не угадаете, могу свою машину на кон поставить! Обалдеете!
— С Семигиным?
На том конце трубки замолчали. Через полминуты Федоров растерянно продолжил:
— Про машину я пошутил. Да никто нас и не разбивал, — нашелся он. — Пари недействительно. Так?
— Так, Сережа. Все, на сегодня хватит работать. Надо бы тебе завтра к девяти подъехать в отдел, я буду Федору докладывать оперативные соображения. Кое-что придумал, ты понадобишься. Или ты тоже родине только по будням служишь?
