— А он что? — раздраженно перебил Котляр. — Перемещался, говорил с кем-то?
— Трудно сказать, он вне зоны видимости был. Там еще эта музыка идиотская повсюду. По-моему, ничего такого.
— Ладно, потом что?
— Ну, сижу, притворяюсь. Народ вяло ходит. Кто в душ, кто в зал, кто в бассейн. И так минут пять-семь, вдруг получаю эсэмэску: мол, участковый в клубе — и тут же вижу самого Кухарчука. Он, оказывается, успел уже раздеться и шел в бассейн с пакетом каким-то. В плавках. Он приостановился, когда меня увидел, оглянулся назад. Я шагнул к нему, чтобы типа пожать ему руку, и преградил путь в бассейн, он в ответ: «Здравия желаю, я забыл шапочку, сейчас», развернулся обратно и быстро пошел к выходу. И тут, как назло, спускается из спортзала Титов. Он увидел Кухарчука метра за три, потом посмотрел на меня. Его лицо исказилось, как от бешенства, и он ударил участкового навстречу в грудь. Сильно так врезал кулаком, а у самого глаза из орбит повылезали. Кухарчук отлетел, навалился на меня, я от неожиданности поскользнулся и потерял равновесие. Головой стукнулся о кафель сильно. Кухарчук вскочил и рванул в бассейн, Титов за ним, я следом. Подмогу вызывать некогда. Выскочили из раздевалки, потом в обход бассейна он вбежал в первую попавшуюся дверь. Оказалось — женская раздевалка.
— Гей-парад устроил, капитан? — мрачно пошутил полковник.
Все заулыбались.
— Ну, товарищ полковник! В женской раздевалке мы его с Титовым и скрутили.
— Как Семигин-то ушел?
— Понимаете, мы перекрыли единственный выход из клуба. Никаких технических выходов в клубе нет. За окнами с левого и с правого торца смотрели наши сотрудники. Я был уверен, что он никуда не денется. Потом нам администрация подсказала — оказывается, на втором этаже существует пожарный переход в здание торгового центра. Клуб занимает часть этого центра. Так вот, та дверь давно уже закрыта и опечатана и проверяется исключительно пожарными. Запасной ключ есть только у администратора, хранится в пенале, передается по журналу. Не знаю как, но Семигин имел дубликат. Он сорвал пломбу, открыл дверь, вышел на лестницу торгового центра, запер за собой дверь, дальше — в торговый зал и скрылся. Смешался с толпой. К сожалению! Сейчас мы получаем записи с камер, изучим, постараемся понять его дальнейшие движения. Работаем. Фотография Семигина, согласно вашему распоряжению, разослана на все вокзалы и дороги, таксопарки предупреждены, железнодорожная полиция тоже. Как в Москве, я не знаю.
— Я предупредил московских коллег для установления засад по месту жительства нашего беглеца и в местах его вероятного появления, они там разберутся, — хмуро сообщил Котляр.
Все смотрели на начальника. Полковник, сдвинув брови, молчал, размышляя, следует обрушиться на Федорова или его не в чем винить? Никому и в голову не могло прийти, что существует какой-то пожарный выход в заведении, которое никто еще десять минут назад не рассматривал в качестве объекта для задержания. Захват провели стремительно, времени на подготовку не хватило. Из положительного — жертв нет, один из двух преступников взят с вещами. Нет, пожалуй, Федоров сделал все, что мог.
— Понятно. Что у Кухарчука нашли?
— В вещах участкового нашли следующее. Личные вещи для спортзала. Бумаги, табельное оружие. Какие-то документы формата А4. Деньги в сумме десяти тысяч долларов и трехсот с мелочью тысяч рублей, а также ювелирные украшения, часть из которых значится в описи с места убийства Безроднова и его семьи. Всё в присутствии понятых, представителей администрации фитнес-клуба, пересчитано, описано и доставлено в отдел.
— Записной книжки не видели?
— Не было.
— А Титов чем-то объяснил свои действия? Зачем он ударил участкового?
— Объяснил. Оказалось, он в клубе был на тренировке по собственному плану, три раза в неделю, не знал ничего о встрече этих двух сусликов. Когда увидел участкового и меня, понял, что идет задержание и участковый пытается скрыться. Титов уверен, что убийство — дело рук этих двоих, поэтому бил изо всех сил, целил в сердце, видимо хотел убить. Слава Богу, не попал. Он и в женской раздевалке жестко действовал, еле оттащили его. Словно осатанел. С другой стороны, его усилия помогли нам, в том числе не дали возможность Кухарчуку применить оружие.
— Он достал пистолет?
— Да, на бегу, но передернуть затвор не успел. Если бы начал палить — не знаю, могли быть жертвы. Раненые голые женщины в лужах кровавой воды, ужасное зрелище. Собственно, Титов и завалил его, потом уж я подоспел и ребята.
— Кухарчук говорит?
— Только о якобы подброшенных деньгах и украшениях. Показания давать отказывается.
— Спасибо, Сережа. Ну что, Николай Иванович, надо колоть участкового. Другого пути нет.
— Ясно. Тогда я к себе. Капитан, заводите Кухарчука через пятнадцать минут, — мрачно скомандовал Токарев. — Чаю попью пока. Да, готовьте документы на освобождение Волкова Олега Львовича из СИЗО под подписку, будем снимать с него обвинения.
Он прихватил пару кусков пиццы и покинул кабинет руководителя.
«Из рук ушел, — раздраженно думал Токарев. — Как уж под камень уполз. Хитрый, гад, подготовленный. Ищи его теперь. Титов еще этот. Случайно он там оказался или специально пришел? Опять героизм проявил, ничему человека жизнь не учит. Замешан с ними или нет? Вряд ли замешан, иначе не стал бы сам на Семигина указывать».
***
Участковый с разбитым носом и следами крови на губах и зубах презрительно оглядывал остатки пиццы на столе следователя. Скованный наручниками, он все трогал себя за лицо, определяя ущерб, полученный при захвате. Токарев вглядывался в его глаза. Просто так расколоть такого парня не получится. Кухарчук знает законы и процессуально подкован. Однако сквозь видимую неприязнь и браваду участкового следователь уловил затаенный звериный страх, неуверенность и панику.
— Работаем? — твердо и насмешливо спросил Николай Иванович.
Кухарчук не ответил, отвернул лицо в сторону, но не смог ни на чем зафиксировать взгляд. Его мелко трясло, он трусил.
— Вот и отлично. Итак, коллега, при каких обстоятельствах вы познакомились с гражданином Семигиным Виктором Юрьевичем?
— Не знаю такого, — коротко, не глядя следователю в глаза, процедил Кухарчук.
— Память отшибло. Тогда объясните, почему вы встречались с ним трижды за последние семь дней? Последний раз тридцатого, в субботу, в кафе «Марсель». Не припоминаете?
Участковый вздрогнул, заерзал на стуле. Говорил отрывчато, брал большие паузы перед ответами.
— Не помню.
— Конечно! Тогда, может быть, вспомнишь, где ты был в ночь с восемнадцатого на девятнадцатое апреля? — наращивал тон Токарев. — В день убийства бывшего депутата Безроднова и его семьи. Где?
— Дома.
— Что делал? — в голосе появилось ирония. — Кто может подтвердить? А? Ты первый раз, что ли? Ты же мент, должен понимать! Кухарчук, ты замешан в убийстве! Нет у тебя алиби, а если и есть, я его разрушу. Вы убили бывшего депутата, изнасиловали и убили его жену, застрелили двух маленьких девочек. Надеешься отбрехаться? Ты мучиться будешь, страдать. Я тебе обеспечу искупление грехов, обещаю!
