– Отец! – в ужасе закричал Чезаре. – О, мой любимый отец!
Папа открыл глаза и увидел склоненное над ним, полное страха и беспокойства лицо сына.
– Не бойся, сынок, – прошептал он. – Я пока еще с вами.
И снова необычайная жажда жизни взяла свое: Александр отказывался принимать неизбежные издержки, связанные с возрастом.
– Отец, здоровы ли вы? Нет, этого не может быть, вы не можете заболеть!
– Помоги мне сесть в кресло. Сюда. Да, вот так уже получше… Это была минутная слабость. Я почувствовал, как вскипела кровь в моих жилах, мне показалось, что сердце вот-вот выскочит из груди… Но все прошло. Меня просто напугало это известие, впредь мне надо получше держать себя в руках. Не имеет смысла сожалеть о том, что еще не завершено.
– Вам следует получше заботиться о себе, отец, – предупредил Чезаре.
– Ох, сынок, сынок, не расстраивайся. Хотя, признаюсь, я счастлив, поняв, как ты обо мне беспокоишься.
Александр прикрыл глаза и, улыбаясь, откинулся в кресле. Этот мудрый государственный деятель всегда становился слеп, когда дело касалось его близких: он предпочитал думать, что Чезаре разволновался из-за его приступа, а не из-за того, что испугался, предвидя все те проблемы, которые возникнут и у него, и у остальных членов семьи, когда Папа больше не сможет их всех охранять.
Чезаре потребовал, чтобы Александр вызвал своего личного лекаря, Папа поупрямился, но в конце концов согласился. И Чезаре не мог не признать: Александр действительно обладал невероятными жизненными силами – через несколько часов после приступа Папа уже строил новые планы, должные принести Джованни успех.
И все же даже Александру пришлось смириться с реальностью: Джованни никудышный тактик, единственное, чего он дождался – так это того, что Орсини успели призвать на помощь французов и совместными силами атаковали тех, кто окружил замок.
Столкнувшись с неприятелем в настоящем бою, Джованни показал себя и никуда не годным командиром, папские войска потерпели сокрушительное поражение, а герцог Урбино, единственный, кто мог бы противостоять неприятелю, хоть и оправился от ранения, но попал к Орсини в плен. Джованни был легко ранен, но, понимая, что ему следует как-то выходить из этого достойного лишь смеха положения, объявил свою рану серьезной, не позволяющей ему продолжать нести бремя командования: пусть-де армия его завершает кампанию под руководством нового командира.
Теперь уже вся Италия потешалась над приключениями этого папского сынка. Люди припоминали торжественную церемонию возведения его в должность, а какой же у него был победный вид, когда он выходил во главе своей армии из Рима!
Эта история немало порадовала римлян: вот и Папа получил урок, нельзя же до такой степени простирать свой непотизм!
Чезаре оправился от беспокойства, вызванного приступом отца, тем более, что Александр снова был полон энергии, и теперь Чезаре не упускал момента пройтись по поводу брата.
Он позвал своих друзей, и совместными силами они нарисовали забавные лозунги, которые развесили на всех главных римских дорогах.
На одном из плакатов было написано: «Требуются те, кто имеет хоть какие-то новости по поводу так называемой армии церкви. Если кто-либо обладает подобными сведениями, немедленно сообщите их герцогу Гандиа».
Джованни вернулся под отчий кров. Отец встретил его с неизменной любовью: он сразу же начал придумывать для Джованни оправдания и сообщал всем и каждому, что, если бы бедного Джованни не ранили так ужасно, история была бы совершенно иной.
И все, кто слышал его слова, поражались, с какой легкостью Александр обманывал себя. Но вскоре они поражались и восхищались уже другим: потому что в результате Папа создал впечатление, что он никакой войны не проиграл. Да, возможно, он проиграл битву, но после битвы наступает период заключения договоров, и по условиям этих договоров Папа всегда неизменно становился победителем.
Чезаре отправился повидаться с отцом и застал у него Джованни.
– Как?! – вскричал он. – Вы не присоединились к своей армии, генерал?
– Кардинал, моя армия и я предпочли расстаться. Мы устали друг от друга.
– Так мне и говорили, – засмеялся Чезаре. – Весь Рим об этом говорит. На городских стенах даже висят плакаты.
– Было бы интересно узнать, кто их развесил, – и глаза Джованни опасно заблестели.
– Не ссорьтесь, детки, – вмешался Александр. – Что сделано, то сделано. Нам не повезло, и нам придется заключать перемирие.
– И дорого заплатить за этот мир, – угрюмо заметил Чезаре.
– Ну, дорого – не дорого… – протянул Александр. – У Орсини тоже нет желания продолжать войну. Теперь я предложу им свои условия, и они на них согласятся.
– Ваши условия?
– Мои условия против их условий, – с усмешкой ответил Александр. – Я разрешу им выкупить их замки назад. И вы увидите, что в результате войны мы абсолютно ничего не потеряли.
– А Урбино? – спросил Чезаре. – Он в плену, какую плату они могут за него назначить?
Папа лишь пожал плечами:
– Не сомневаюсь, что его семье удастся собрать необходимую для выкупа сумму.
Чезаре прищурился: его отец – поистине блестящий дипломат, он умудрился превратить поражение Джованни в победу. Джованни искоса наблюдал за братом.
– Я так устал от разговоров о войне… Кстати, ведь завтра в Риме начинается карнавал, не так ли?
В глазах Джованни Борджа светилась такая же лютая ненависть, что и в глазах Чезаре Борджа. Он, казалось, говорил: «Ты хотел унизить меня в глазах нашего отца, дорогой мой братец? Но не думай, что я сразу же отвечу тебе на оскорбление. Подожди, подожди, я найду способ сквитаться с тобой, милый мой кардинал!»
Условия мирного соглашения Папа обсуждал с Чезаре – Джованни был слишком занят подготовкой карнавального костюма и своего шествия. Он тосковал по Джему, у которого была такая богатая фантазия.
Когда-нибудь наступит день, думал Чезаре, и отец поймет, что рядом с ним должен быть только я, потому что только я понимаю и разделяю его устремления. Как может такой умный, такой блестящий человек быть настолько слеп, чтобы сделать ставку на одного из своих сыновей в ущерб другим?
В такие минуты Чезаре бывал почти счастлив. Ему не нужно было постоянно намекать на оплошности и ошибки Джованни: они были настолько очевидны, что даже бесконечно преданный Александр не мог их не замечать.
– Отец, – обратился к нему Чезаре. – Вы меня поражаете. Мы, Борджа, потерпели неудачу, которая для многих была бы смертельной, но вам удалось превратить поражение в победу.
Александр засмеялся:
– Сын мой, за столом переговоров можно выиграть гораздо больше, чем на поле битвы.
